Роджер Чарльз Андерсон
Сражения великих держав в Средиземном море. Три века побед и поражений парусных флотов Западной Европы, Турции и России. 1559–1853

Год 1614-й стал свидетелем вялой попытки турок напасть на Мальту и еще более слабой попытки Испании собрать объединенный флот, чтобы им противостоять. Этот флот был доверен принцу Филиберто Савойскому, который был назначен в 1612 году на должность генерал-капитана – ее занимал сорока годами ранее Дон Хуан Австрийский. В качестве места сбора снова была выбрана Мессина, и Филиберто в марте вышел из Кадиса, чтобы отправиться туда, но провел в пути слишком много времени и появился в Мессине только в августе. К этому времени турки уже пришли и ушли.

Кампания началась плаванием на восток флота галер из Неаполя, с Сицилии и Мальты – всего 26 единиц¹⁹. Предполагалось, что он может напасть на Воло, одну из главных снабженческих баз турецкого флота, но такое действо сочли слишком рискованным, а плохая погода помешала проведению других операций. Флот добрался до Скироса, что к востоку от Негропонта. Хотя три мальтийские галеры отправились в Мессину еще 9 апреля, объединенный флот вышел в море только после 11 мая и, должно быть, вернулся еще до конца месяца, поскольку мальтийцам хватило времени еще на визит в Палермо до возвращения домой 3 июня.

Турецкий капудан-паша, Халил, прошел Дарданеллы в апреле с 45 кораблями и направился на Хиос, где к нему присоединились 20 галер с Родоса. Он вышел в море, услышав о присутствии врага у Скироса, но не сумел перехватить его и 10 июня прибыл к Корону. 23-го он был в Наварине, 29-го снова вышел в море и утром 6 июля появился вблизи Мальты с 52 галерами и 6 галеотами²⁰. Орудия форта Сент-Джулиан помешали ему использовать Марсашлокк, что на юго-восточной оконечности острова. Турки высадились в Марсаскала, в четырех милях к северу, и примерно на таком же расстоянии от Валетты, но снова погрузились на корабли в большой спешке и смятении, когда появились мальтийские войска. Тогда они прошли мимо Валетты на северо-запад острова и, чтобы не иметь проблем с фортификационными сооружениями Сент-Поле-Бей, приняли пресную воду в других местах по соседству. После этого они быстро ушли, хотя им никто не угрожал нападением, вышли в море, 7 июля снова прошли Валетту и в конце концов удалились в южном направлении к Триполи²¹.

Прибыв туда 10 июля, Халил арестовал и казнил лидера мятежников, 18-го ушел и 22-го прибыл в Наварин. Оттуда он 1 августа повел основные силы флота к Матапану²² и высадил войска на берег, чтобы усмирить мятежное население, которое поддерживали и снабжали оружием Осуна и великий герцог Тосканский. В середине октября Халил перешел на Хиос и в конце ноября вернулся в Константинополь.

12 июля Ингирами прибыл на Кипр на тосканской флагманской галере с призом, захваченным на африканском побережье. Через несколько дней подошли еще три галеры. 20-го прибыл Санта-Крус с 12 неаполитанскими галерами, и вслед за ним Педро де Лейва – с восемью сицилийскими. Они высадили войска, чтобы укрепить гарнизон острова, и 24-го снова ушли в Мессину. Пять мальтийских галер под командованием нового генерала, Центорио, последовали за ними в начале августа, когда стало точно известно, что турки ушли из Триполи в Грецию. Из Тосканы было отправлено только две галеры для соединения с объединенным флотом в Мессине. Остальные потребовались для перевозки представителей сирийских мятежников.

Примерно в середине августа Филиберто Савойский наконец добрался до Мессины с 20 галерами из Испании и Генуи и обнаружил себя во главе флота общей численностью 60 галер²³. Как уже бывало и раньше, оказалось легче собрать такой флот, чем решить, как его использовать, и, как тоже случалось раньше, в конце концов было принято решение ничего не делать. Осуна потребовал, чтобы Филиберто вышел в море и напал на противника, где его обнаружит, но тот не выказывал никаких признаков активности – разве что отправил три галеры на разведку. Двум из этих разведчиков, неаполитанцам под командованием Диего Пиментеля, повезло. Они сумели застать врасплох две турецкие галеры у острова Продано и захватить их. Еще три галеры вышли из Наварина на помощь, но неаполитанцы не были намерены расставаться с добычей и ушли со своими призами, хотя так и не разведали, где находятся главные силы турецкого флота.

И Дуро, и Корбетт утверждают, что Филиберто повел весь свой флот в Наварин и вернулся, не сделав ни одного выстрела. Однако это представляется сомнительным, поскольку ни один современный источник не упоминает ничего подобного. Поццо пишет, что Филиберто, «обнаружив, что турецкий флот ушел в Левант, не решился предпринимать какие-либо действия своим флотом». Это же ясно из письма Осуны от 20 сентября, в котором сказано, что Филиберто так и не вышел из Мессины, когда испано-итальянские галерные эскадры должны были отправиться на север, чтобы помочь в новой войне между Испанией или скорее Миланом и Савойей. Эта война привела к временной безработице Филиберто. Он, возможно, отбыл из Мессины в Испанию в начале октября, поскольку мальтийские галеры подошли к родным берегам 9-го числа этого месяца. Все, что он сделал, – это поссорился с Осуной.

Примерно в это время Осуна начал использовать парусные корабли. У него уже были свои галеры, и теперь он добавил к ним новый галеон с 46 орудиями на палубах и еще 20 – в других местах и несколько небольших кораблей. 2 сентября, ожидая прибытия Филиберто в Мессину, он отослал галеон и три небольших корабля в плавание, которое продлилось до ноября²⁴, и весной 1615 года он дважды отправлял в море такой же отряд. Эти вылазки принесли Осуне несколько призов, но также напоминание из Мадрида, что старый приказ запрещает офицерам короны самовольно отправлять в море каперов. Ответ Осуны был весьма характерным. «Что ваше величество приказывает, будет сделано», – написал он, после чего изложил аргументы, показывающие необходимость использования парусных кораблей против тунисцев и их английских коллег. Впоследствии он продолжил строительство и спуск на воду кораблей, нарушая приказ, который только что признал.

В том же письме он привел список сил, помимо сицилийцев и неаполитанцев, которые обычно используются для возмущения спокойствия в Леванте: 5 галер с Мальты, 6 – из Тосканы, 3 парусных корабля из Тосканы, 6 – с Мальты (3 в частном владении) и 3 парусника, принадлежащие французским корсарам. Тосканский флот в основном использовался для поддержки мятежников Сирии и Майны (возле Матапана), но мальтийцы совершили несколько пиратских плаваний и до и после турецкой атаки на остров и сбора галерного флота в Мессине. Последнее плавание галеона «Религия» в 1614 году было неудачным, поскольку его командир Джироламо Арисон, после осеннего рейса, когда он обратил в бегство тунисский корабль и вернул венецианский приз, снова вышел в море и был убит во время нападения на турецкую деревню в Малой Азии. Тогда было убито или взято в плен 136 членов команды.

Заключение недолговечного перемирия между Испанией и Савойей весной 1615 года позволило вернуться в свои порты галерам Сицилии и Неаполя. Сицилийцы прибыли в Палермо 27 июня. Узнав, что Филиберто примет командование другим объединенным флотом, мальтийцы в конце апреля отправили свои галеры в Мессину, но не обнаружили там ни генерала, ни флота и в середине июня вернулись на Мальту. В конце месяца одна из мальтийских галер и корабль Осуны дошли до Цериго, чтобы узнать новости о местонахождении турецкого флота. Примерно в это же время папские галеры доставили подкрепление для гарнизона Мальты.

Осуна рассчитывал отправить флот из 30 или более галер в Левант, но неаполитанские корабли были задержаны для защиты своих берегов, и он сумел собрать только 20 галер, включая мальтийские и тосканские²⁵. Педро де Лейва вышел из Мессины со своим флотом в сентябре. Его основной обязанностью была доставка оружия повстанцам юга Греции. Он вернулся в конце сентября, выполнив свою миссию и приведя четыре турецких торговых судна, галеру и четыре галеота в качестве призов. Еще семь торговых судов были захвачены и уничтожены. Имелись сведения, что турецкий флот из 45 галер был в это время в Короне, но встреча так и не состоялась.

Настало время парусных кораблей. С приближением зимы тунисцы проявляли все больше активности в водах юга Италии, и Осуна отправил свой галеон с небольшим сопровождением, чтобы навести порядок. До сих пор командиром его зачаточного парусного флота был француз Жак Пьер, который раньше служил у тосканцев под командованием Борегара. К сожалению, несмотря на его репутацию удачливого корсара, идея, что ими будет командовать француз, оказалась неприемлемой для многих испанских офицеров Осуны, так что возникла необходимость найти нового «адмирала». Выбор Осуны пал на совсем молодого человека, Франсиско де Рибера, и, как показали события, выбор был удачным. Правда, возможно, некоторые первые успехи Риберы следует приписать Пьеру, который еще несколько лет оставался на службе у Осуны, – вероятно, был кем-то вроде флаг-капитана.

В первом плавании Риберы, в январе 1616 года, его корабль, «Сан-Хуан Батиста» 36, встретил два тунисских корабля с 40 и 36 орудиями. После пятичасового сражения, во время которого, как утверждает Рибера, он нанес большой ущерб врагу, он остался хозяином положения. Представляется, что бой не был ближним, потому что Рибера потерял только одного человека убитым. Вернувшись в Трапани, Рибера взял еще два корабля и отправился на противника в его собственный порт – Голетту. Хотя в гавани было 19 кораблей, он вошел туда на своем корабле, в сопровождении еще одного смельчака, и захватил четыре приза на 18–20 орудий каждый. В этой успешной акции у Риберы было ранено 30 человек.

В письме, информирующем о первом бое Риберы, Осуна настаивал, чтобы король признал выдающиеся способности молодого человека и повысил его до капитана с соответствующей оплатой. Ответ оказался неутешительным. Рибера использовался на службе вопреки приказам, запрещающим каперство офицерам короны. Да и в любом случае его нанимателем был Осуна, а не король. Менее своенравный человек, чем Осуна, понял бы намек правильно. Но Осуна лишь увеличил число своих кораблей и оставил Риберу командиром. Какое-то время его неповиновение оправдывалось результатами.

В то время, когда Рибера атаковал тунисский порт, другой корабль Осуны посетил Мальту по пути в Сирию. Он отвез мятежного губернатора Фахр ад-Дина обратно домой после долгого пребывания во Флоренции и Палермо в поисках поддержки. Спустя месяц или около того, 15 апреля, три мальтийские галеры и две галеры Осуны взяли курс на восток. Некоторое время они двигались в направлении Александрии, взяли два приза, перевозившие турецкие войска, и вернулись еще до конца мая. В письме, рассказывающем об этом, Осуна предложил сформировать флот из 40 галер, в который войдут корабли Сицилии, Неаполя, Генуи, Тосканы и Мальты, и отправить его на поиски турок, у которых, по его мнению, не должно было быть больше 55 галер.

Тем временем губернатор Милана запросил военно-морскую поддержку в ином направлении – против Венеции. Война между Савойей и Миланом снова стала неизбежной, и венецианцы готовились помогать Савойе, в то время как они уже сражались на своих восточных границах, где их операции против пиратствующих обитателей далматинского побережья, ус коков, постепенно втянули их в настоящую войну против австрийского эрцгерцога Фердинанда Штирийского. Осуна довольствовался передачей обращения королю и стал ждать инструкций.

Шесть тосканских галер под командованием Ингирами вышли из Ливорно в конце марта и 29 апреля встретили турок, имевших примерно такие же силы, возле Негропонта. Одна из тосканских галер, «С. Франческо», была повреждена и не приняла участия в акции, а «Падрона» Монауто получила пробоину в районе ватерлинии и была вынуждена уйти. Какое-то время турки сильно теснили тосканцев, но с возвращением Монтауто ситуация изменилась. Оба турецких флагмана затонули, остальные обратились в бегство. Потери христиан были тяжелыми: 32 убитых, 314 раненых. Причем половина из пострадавших находилась в собственной галере Ингирами.

В сентябре 1615 года Осуна получил пост вице-короля Неаполя. Он еще не принял новую должность и в начале апреля написал письмо, в котором объяснял своему предшественнику, что не сможет сделать это до конца мая. В письме он упоминал, что семь его кораблей находятся в море и что он посылает на соединение с ними галеон из Леванта и еще три корабля. По его мнению, до конца мая они едва ли вернутся.

Только в середине июля Осуна наконец перебрался в Неаполь и первым делом доложил оттуда, что приказал Рибере вести парусники в Адриатику, чтобы «беспокоить венецианцев и поддержать эрцгерцога Фердинанда». Он велел своему командиру захватывать любое венецианское судно, которое встретится ему на пути, но «не обращаться с ними дурно, конечно, если они не станут защищаться». Комментарии короля по поводу этого письма были короткими: вице-королям приказано не высылать в море каперов; Осуне это повторялось неоднократно, и этот раз будет последним; далее ему предлагалось подтвердить получение этого письма.

К тому времени, как Рибера получил приказ действовать против венецианцев – если он вообще его получил, – его корабли оказались не в состоянии выполнить такую задачу, поскольку были сильно повреждены в трехдневном сражении с крупным флотом турецких галер. Представляется сомнительным, вернулся ли он из Леванта в конце мая, как ожидал Осуна. Если да, он, должно быть, сразу вернулся назад, потому что 15 июня находился у побережья Малой Азии с шестью кораблями и уже захватил несколько турецких торговых судов. Он имел причину думать, что может обнаружить неких «корсаров» неизвестного происхождения вблизи Кипра, и 18 июня подошел к западному концу острова. Порты Бассо (Пафос) и Лимасол были пусты, но в Лас-Салинасе (Ларнака) он обнаружил 21-го 10 торговых судов и шесть из них захватил. Затем он услышал, что корсары – общим числом пять – находились в Фамагусте, и спокойно удалился. Выждав некоторое время, в надежде, что они выйдут из порта, он вернулся и обнаружил их все еще в порту, но готовыми к выходу. Одновременно он узнал, что где-то неподалеку находится вражеский флот из 60 галер, который ищет его. Хотя Рибера ничего не имел против того, чтобы его нашли, но все же посчитал разумным уйти подальше от Кипра, чтобы не пришлось сражаться с галерами и парусниками одновременно. Поэтому он вернулся к побережью Малой Азии и занял позицию у мыса Гелидония. 14 июля противник появился, и последовало первое официальное сражение между парусниками и галерным флотом.

Флот Риберы состоял из флагмана «Н. Са. де ла Консепсьон» 52, «Алмиранта» (корабль заместителя) 34, «Ста. Мария Буэна Вентура (Уркетта)» 27, «Карретина» 34, «Сан-Хуан Батиста» (бывший флагман) 30, «Сантьяго» (пинаса) 14. (Цифра означает число орудий.) Всего – 191 орудие²⁶. Им противостояло 55 турецких галер, имевших 250–300 орудий, хотя все они, вероятнее всего, были намного легче, чем на парусниках.

Дуро утверждает, что Рибера держал два корабля в резерве и развернул остальные в плотный кильватерный строй фронта²⁷. Это, как отмечает Корбетт²⁸, было первое документированное использование такого боевого порядка. Но из собственной депеши Риберы, которую Дуро опубликовал ранее²⁹, ясно, что он ничего подобного не делал. Он ясно говорит, что приказал «Алмиранте», «Карретине» и «Уркетте» сформировать одну группу, а его флагман, «Сан-Хуан», и «Сантьяго» сформировали другую. Он занял правый конец линии (по правому борту), «Сан-Хуан» располагался по левому борту от него, а «Сантьяго» – впереди, но с приказом, в случае нападения, уходить между двумя большими кораблями. Убрав паруса до минимума, необходимого для управления – фок- и грот-марсель, – он сблизил корабли, «словно это были галеры», и стал ждать атаки³⁰.

Турки подошли в своем обычном боевом порядке – полумесяцем. При этом «Реал» (главный флагман) находился в центре и другие флагманы на каждом крыле. Огонь велся с девяти часов утра до захода солнца, и восемь галер было выведено из строя, а одна лишилась мачты. На следующее утро сражение началось снова, причем теперь противники сблизились. Около 25 галер атаковали «Алмиранту», а остальные – флагман, но к девяти часам оба флота были вынуждены разойтись, хотя остались в пределах дальности выстрела даже небольших орудий. В два часа турки вышли из боя. На этот раз 10 галер получили сильные повреждения и две лишились мачт. На третий день ветер стих и галеры подошли вплотную. «Реал» атаковал флагман Риберы и «Карретину», которая теперь находилась рядом, очень близко, однако со временем корабли разделились. Остальные турецкие галеры продолжали бой еще два часа и не уходили до трех часов пополудни. Одна галера была потоплена, две остались без мачт, и 17 пришли в негодность. На следующее утро турки исчезли.

Согласно депеше Риберы (опубликованный вариант), его потери составили 34 человека убитыми и 53 – ранеными, но он опустил отчет о раненых на своем корабле. Дуро приводит цифры 34 и 93, а другой современный рассказ дает третье число убитых – 71. Де ла Ронсьер³¹ говорит о «368 трупах на борту галеона». Он приписывает все заслуги Жаку Пьеру, которого другие авторы даже не упоминают. «Капитана» утратила грот-стеньгу, грот-марса-рей и блиндарей. К тому же флагман, как и «Карретина», получил несколько пробоин. Буксировку флагмана осуществлял «Сан-Хуан». Рибера направился в Кандию для ремонта, а оттуда в августе в Мессину и Неаполь.

5 сентября Осуна передал свой доклад Филиппу III. Теперь, хотя победа была одержана каперами, привлечение которых было строго запрещено, король не мог не оценить результаты. Он написал Осуне, поблагодарил его за усердие и произвел Риберу в адмиралы.

12 сентября Осуна написал королю, что «его корабли сильно повреждены и не могут выходить в море». Он попросил взять 12 галеонов у Испании, чтобы эффективно защитить итальянское побережье от африканских корсаров. Эта просьба не была удовлетворена, но сам факт ее существования показывает: Дуро ошибался, утверждая, что пять новых галеонов Осуны были готовы и посланы под командованием Жака Пьера в пятимесячное плавание в Левант. Не исключено, что так и было, однако следов этого в письмах Осуны нет, а де л а Ронсьер предполагает, что в следующем марте Пьер лишь готовился к выходу в море.

Следующее событие, описанное Дуро, также представляется весьма сомнительным – столкновение между 8 сицилийскими и 2 мальтийскими галерами с одной стороны и 12 турецкими галерами – с другой, окончившееся захватом пяти турецких галер и потоплением двух. Здесь он приводит источник – памфлет, полностью перепечатанный в приложении к его предыдущей книге. Правда, этот памфлет не включен ни в одну из его библиографий. Поццо, который очень тщательно рассматривает даже самые незначительные операции мальтийский галер, не упоминает об этом событии, которое вроде бы имело место в неустановленном месте 3–4 сентября. Представляется вполне вероятным, что это была лишь воображаемая победа, основанная на воспоминании об успехах Арагона в 1613 году, с намеком на недавние подвиги Риберы.

Утверждают, что немного позже Оттавио де Арагон повел девять неаполитанских галер в Кандию, Корон, Мод он, Негропонт и к входу в Дарданеллы, причем он подошел достаточно близко, чтобы открыть огонь по фортам. По соседству было 60 турецких галер, и он произвел ночную атаку на половину из них и нанес ущерб, прежде чем скрылся в темноте. Затем, пока турки искали его в критских водах, он объявился в районе Александрии и там захватил 10 хорошо вооруженных торговых судов, после чего вернулся в Неаполь.

История воспроизведена Дуро на основе воспоминаний участников, но можно не сомневаться, что она изрядно преувеличена. Совершенно определенно, она неточна в деталях. В ней сказано, что плавание началось 12 октября, а одно из писем Осуны утверждает, что Арагон вернулся в Неаполь самое позднее 9 ноября, то есть у него было не больше 28 дней, чтобы пройти расстояние в 3 тысячи морских миль, при этом поддерживая скорость 5 узлов днем и ночью, что невозможно. В то же время упомянутое письмо сообщает только о четырех захваченных им галерах и 100 пленных. Правда, возможно, что 12 октября ошибочно указано вместо 12 сентября, поскольку в этот день Осуна написал, что посылает Арагона – в отсутствие Педро де Лейвы – к берегу Калабрии и оттуда на восток с шестью регулярными неаполитанскими галерами и тремя – его собственными. В этом случае у Арагона было время для совершения указанного выше путешествия. Тем не менее с уверенностью утверждать можно лишь одно: Арагон осенью 1616 года действительно был в Леванте и вернулся с призами – не слишком значительными.

Примерно в это время желание Осуны использовать флот скорее против венецианцев, чем против турок, начало оправдываться событиями. Не имея достаточного количества собственных войск, венецианцы обратились за помощью к голландцам, и в начале октября Генеральные штаты одобрили соглашение, по которому граф Эрнст Нассау должен был собрать в Объединенных провинциях 3100 человек и перевезти их в Венецию на голландских судах, нанятых для этой цели. К концу ноября войска были погружены на 20 или 21 наемное торговое судно и ожидали попутного ветра.

4 декабря король Испании написал Осуне письмо о необходимости перехватить это подкрепление. Океанский флот и галеры Испании сделают все возможное, чтобы не позволить этому флоту войти в Гибралтарский пролив, но в качестве второй линии обороны Осуна должен был собрать галеры Неаполя, Сицилии, Тосканы, Мальты, а также все парусные корабли, чтобы не позволить голландцам войти в Адриатическое море. Немного раньше, в конце октября, правительство Милана потребовало, чтобы галеры Бриндизи, Неаполя и Генуи были отправлены в Бриндизи и действовали против венецианцев, но генуэзские галеры потребовались в другом месте, и хотя вице-король Сицилии считал, что даже 20 галер из двух других эскадр можно использовать, в конечном счете ничего не вышло. В любом случае вскоре было признано, что от галер мало толку в зимнее время, и 29 декабря из Испании поступили приказы поставить их на прикол, чтобы сократить расходы. Правда, одновременно король приказал Осуне подготовиться к операциям против Венеции, собрав все доступные корабли, держа в тайне тот факт, что он имеет такой приказ. Если он посчитает, что галеры могут оказаться полезными, объявить, что они должны готовиться к походу в Левант.

Попытка перехватить голландские суда полностью провалилась. Хотя неблагоприятный ветер и плохая погода задержали их отплытие до 2 марта 1617 года, что дало испанцам много времени на подготовку встречи, они не встретили противника ни в Гибралтаре, ни на входе в Адриатику. Первое судно прибыло в Венецию 4 апреля, остальные тоже не заставили себя ждать.

Испанский океанский флот из 13 кораблей вернулся в Кадис из очередного патрульного плавания в конце декабря и сразу получил приказ идти в пролив и оставаться там до начала марта. Поскольку голландские суда так и не были замечены, его снова отозвали в Кадис, но потом вернули обратно, укрепив еще девятью кораблями, предназначенными для Филиппин, – поступили сведения, что голландцы действительно вышли в море. Но было уже слишком поздно. Подкрепление для венецианцев было доставлено.

Не так-то просто объяснить, почему галеоны Риберы не смогли перехватить голландские транспортные суда, поскольку с некоторых из них видели восемь кораблей, направляющихся к Адриатическому морю³². О его передвижениях с уверенностью можно сказать лишь то, что он вышел из Неаполя с 11 кораблями в период между 18 февраля и 2 марта³³ и что 7 апреля он направился из Бриндизи к острову Лесина. Представляется вероятным, что именно тогда его заметили с отставших судов голландского флота, но он уже не успевал перехватить даже их³⁴.

9 марта венецианский сенат предупредил Беленьо, своего проведитора в Далмации, что неаполитанский флот вот-вот войдет в Адриатику и следует собрать парусные и гребные корабли, чтобы его встретить. 30 марта, когда Рибера, вероятно, был в Бриндизи, Лоренцо Веньер, недавно назначенный Capitano delle Navi, получил приказ вести семь галеонов³⁵, две галеры и четыре галеаса (включая два – с Корфу) к входу в Адриатику, чтобы не допустить прохода вражеских судов, а если они уже вошли, организовать преследование. Прошло две недели или даже больше, прежде чем Веньер смог выйти в море. В это время Рибера уже был в Адриатике и начал боевые действия.

Выйдя из Бриндизи с восемью кораблями 7 апреля, он направил три из них в Рагузу, небольшую республику, находившуюся более или менее под испанским протекторатом и крайне недружественно настроенную к Венеции. С остальным флотом он 13 апреля подошел к венецианскому острову Лесина. Там он вступил в бой с двумя венецианскими галеасами, только что вернувшимися из Леванта, но не сумел помешать им обогнуть западную оконечность острова, где они соединились с четырьмя галерами Беленьо. После этого он сделал несколько выстрелов по замку Лесины и галере, стоявшей в гавани, и ушел к острову Сабиончелло, который являлся территорией Рагузы.

Веньер подошел к Лесине 22 апреля. После его прибытия флот Беленьо, осуществлявшего общее командование, стал более внушительным. Теперь в нем было 7 парусников, 4 галеаса, 10 или более галер и 15 мелких судов. Спустя два дня Беленьо двинулся против врага, но обнаружил, что уже удалился к Каламотте, острову, расположенному совсем близко к Рагузе. Преследование оказалось очень медленным. Он подошел к Каламотте только 28-го, когда Рибера уже направлялся к Бриндизи.

Беленьо сразу вернулся к Лесине, но Веньер, очевидно решивший действовать по собственному усмотрению, повел свои корабли – 7 парусников и 4 галеаса – в Бриндизи, и они подошли к гавани на рассвете 1 мая. Согласно венецианской версии истории, корабли стояли за пределами дальности выстрела береговых орудий, вывесив боевые флаги, – на них ревели трубы. Так они тщетно вызывали Риберу на бой. С другой стороны, в письме Осуны королю сказано, что Рибера задержал неблагоприятный ветер. Веньер некоторое время находился в четырех милях от бухты и удалился раньше, чем одно из маленьких неаполитанских судов успело доставить ему на борт письмо с просьбой подождать, пока ветер переменится, и вызов будет принят. В любом случае никакого сражения не было. Ближе к ночи Веньер ушел в направлении Корфу и вернулся к Лесине в середине мая. Его корабли получили некоторые повреждения, попав в шторм 10-го.

Когда неприятельский флот ушел, Рибера двинулся следом. Даже испанские источники едва ли ставят ему в заслугу то, что он «следовал на расстоянии» и захватил несколько незначительных призов. Их, согласно Дуро, он передал Жаку Пьеру, который теперь был в море с пятью новыми галеонами, чтобы тот отвел их в Неаполь, пока сам Рибера крейсировал вдоль далматинского побережья. При этом Дуро не указывает источник, так что истинность этого утверждения представляется сомнительной. Пьер находился в Венеции до конца мая³⁶, по всей видимости дезертировав со службы у Осуны. Покинув хозяина, он направился в порты Западной Италии в поисках команд³⁷.

Какую роль сыграл Жак Пьер в том, что впоследствии назвали «испанским заговором» против Венеции, в точности неизвестно. Мы знаем, что он поддерживал тайную связь с венецианскими представителями в Риме и Неаполе до конца 1615 года, однако невозможно сказать, был ли его переход в другой лагерь искренним или нет.

Осуна рассчитывал собрать достаточно большой флот, чтобы быстро справиться с венецианцами. Он смог обеспечить 11 парусных кораблей и 19 галер из Неаполя и к ним предлагал добавить 10 кораблей и 10 галер из Испании, помимо галер Генуи, Сицилии, Тосканы, Мальты и папского контингента, таким образом собрав флот численностью 21 парусный корабль и

63 галеры. К сожалению, он все еще действовал вопреки прямым приказам своего короля и потому не мог получить помощь от Испании или испанских доминионов. А остальные суверены отказались предоставить свои корабли для использования против иного врага, кроме турок. Осуне оставалось только отправить 19 галер из Неаполя, и их командиром он предложил назначить собственного сына, мальчика 10 лет от роду. Он объяснил Лейве, их законному генералу, что не может отправить галеры в море под королевскими флагами, потому что действует вопреки королевским приказам. К его удивлению, Лейва настоял на том, что лично примет командование, и высокий ранг делал его одновременно командующим объединенным флотом – после соединения с парусными кораблями Риберы.

Лейва отбыл из Неаполя 5 или 6 мая и 22-го достиг Бриндизи. Галеры и парусные корабли вышли в море вместе 1 июня и зашли в маленький порт Санта-Кроче, что недалеко от Рагузы, где их очень хорошо приняли. Непосредственной целью был перехват эскадры из 12 венецианских галер, которые шли с Крита, чтобы присоединиться к Беленьо около Лесины, но она не была достигнута. Эти галеры прибыли на Корфу 30 мая и направились на север до Антивари (Бар), где 7 июня прошел слух, что враг уже рядом и ждет. Поэтому флот зашел в Каттаро из соображений безопасности, где взяли на борт 200 голландских солдат, сумевших спастись на берег, когда их судно было атаковано флотом Лейвы возле Рагузы.

Возможно понимая, что он упустил свой шанс захватить легкую добычу, Лейва теперь выступил против главных сил венецианского флота. Вечером 12 июня его 12 или 13 кораблей и 19 галер появились у Лесины, где находился Беленьо с 7–8 кораблями, 4 галеасами, 14 галерами и несколькими небольшими судами. Дул северный ветер, и испанцы находились против ветра от гавани. В такой ситуации военный совет венецианцев высказался против выхода в море, и, поскольку Лейва не делал попыток приблизиться, имела место только перестрелка. Согласно Дуро, испанцы нанесли больше ущерба, чем получили сами³⁸, а по венецианской версии, ни один снаряд испанцев не попал в их корабли, а сами они повредили не менее трех галер противника. В любом случае ночью ветер переменился, и Лейва оказался с подветренной стороны от противника, после чего решил уходить. 18-го он вернулся в Рагузу.

Получив отчеты Беленьо и Веньера о морских операциях в апреле, сенат решил произвести перемены в командовании флотом. Беленьо предстояло отправиться обратно в свой порт в Далмации, а Веньер должен был принять на себя весь флот до прибытия Джакомо Дзане, проведитора с властью генерал-капитана. В этом случае разграничение было необходимо, потому что генерал-капитан назначался только во время войны, а текущие враждебные действия пока еще не были признаны таковой. Приказ о замене был отдан 6 июня, но вступил в силу только 22 июня, когда прибыл Дзане с новостью о своем назначении.