Виталий Зотов
Завоевание Средней Азии в хрониках российской армии
б) Поход, бой, помрачение ума, уничтожение отряда
На Хиву из Астрахани русский отряд выступал в следующем составе: 2 роты солдат, посаженных на лошадей – около 300, драгунский полк – 600, яицкие казаки – 1400 (100 человек казаков были отправлены с похода из Гурьева в укрепление св.Петра), гребенских казаков – 500, ногайских татар – ок.500, калмыков – 32, черкесских узденей с братьями Бековича – 22, артиллеристов при 7 орудиях и морских чинов около 100. Разных лиц, купцов и людей при обозе, состоящим из верблюдов и подвод – свыше 200. Итого около 3650 человек. (32,с.70). Это данные состава отряда по Макшееву, Абаза пишет о 3 тысяч войск. Правда он исключает из общего числа купцов, вожаков верблюдов и прислугу. Казаков у него 2 тысячи, а конной пехоты 400 человек. (1,с.3). Лобысевич называет 3,5 тысячи, орудий 6, а обоз в 200 верблюдов и 300 лошадей. (29,с.587). Разница у трёх авторов как видим не существенная. Здесь интересно что. Очень маленький обоз в экспедиции. Бекович был первым и последним русским начальником, проведшим через пески отряд с таким ничтожным обозом. На три с лишним тысячи человек всего 200 верблюдов. Это мизер. В степных походах XIXв. количество верблюдов обычно совпадало (округлённо конечно) количеству участников, иногда было чуть меньше, а иногда и больше. В походе Перовского, например, на 5 с небольшим тысячи участников, было более 12 тысяч верблюдов, по 2,5 на человека. У Бековича же получается один верблюд на 18 человек. Верблюд поднимал 16–17 пудов груза, это в лучшем случае. Выходило на человека меньше пуда груза и это на почти двухмесячный переход по Устюрту и по пустыне. Ну, ещё немного груза везли лошади, возьмём условно ещё по пуду на человека. Итого 2 пуда или 32 килограмма на 50–60 дней. Воздухом что ли войско питалось? А ведь в этот груз входили и боеприпасы, и всякого рода снаряжение – палатки, инструменты, подарки хану и разным бекам, да мало ли чего. Так что на продовольствие оставалось совсем пустяк. Не мог с таким обозом отряд пройти такой путь. Что-то тут не то. Об обозе пишет только Лобысевич. Количество верблюдов у него обозначено числом, а не прописью. Может, он один ноль не дописал? 2 тысячи верблюдов это куда ещё не шло, хотя тоже для 3 тысяч человек мало, но 200! Макшеев, например, об обозе вообще ничего не пишет и это странно. Он очень тщательно всегда указывал составы разных отрядов, включая транспортные средства, в дальнейшем по тексту других событий это будет видно. Здесь же он молчит. Такое впечатление, что он не захотел привести в своей работе расчёт груза на человека и этим выразить сомнения, а счёл самым благоразумным просто промолчать.
Но как бы там не было, но отряд собрался и пошёл. Из Астрахани казаки с обозом и лошадьми спешенных драгун и солдат отправились сухим путём, и дошли до Гурьева-городка за 12 дней. Бекович же с драгунами, солдатами и остальными участниками экспедиции отплыл в Гурьев на судах и прибыл туда неделей позже. В Гурьеве экспедиционный отряд простоял лагерем месяц. За время этой стоянки каракалпаки угнали казачьи табуны и захватили казаков 60 стороживших этих лошадей. Бекович каракалпаков этих догнал, всех и всё захваченных ими отбил, и сам захватил ещё нескольких в плен.
Отряд выступил в степной поход 8 июня. (32,с.71). Лобысевич пишет в начале июня. (29, с.587), Абаза же вообще числом не пользуется, а даты приводит по церковным святцам. У него день выхода отряда называется на 7й недели после пасхи. (1,с.3).
Ходжа-Нефес, бывший с отрядом, вёл своего рода дневник, путевые записи. Он, Ходжа-Нефес, уцелел в этой несчастной экспедиции, побывал ещё раз в Петербурге, записи похода стали известны. Вот эти данные движения отряда Бековича-Черкасского от Гурьева до Хивинского оазиса.
Итак, в дороге по Ходжа-Нефесу, отряд пробыл 54 дня, 34 в пути и 20 днёвок. По 50 вёрстной карте Оренбургского края от Гурьева до Амударьи около 900 вёрст. Так как путь этот был проделан в 34 перехода, то средний переход равнялся 26,5 вёрстам. (32,с.71–73).
А вот как движение отряда и развернувшиеся потом события описывает Абаза.
От Оренбурга до Хивы 1,5 тысячи вёрст. Малые караваны проходят этот путь за 30 дней. Князь Бекович-Черкасский тоже шёл быстро. На 8й день он был уже на Эмбе, т.е. сделал более 300 вёрст. За Эмбой началась безводная пустыня, отряд шёл, придерживаясь караванного пути, от колодца к колодцу. На половине пути бывший в отряде караван-баши, старший проводник по имени Кашка и ещё 10 калмыков, тайно покинули отряд, одни ушли в свои кочевья, другие к хану в Хиву. За 8 дней пути от Хивы, Бекович выслал вперёд с сотней казаков дворянина Корейтова (у Макшеева Керейтов), что бы тот уверил хана в своей приязни. Шергазыхан, в свою очередь, отправил на встречу двух хивинцев с подарками, овощи, фрукты, коня, ну и, конечно же, халат.
Под праздник Успенья, на 65й день похода, русский отряд встал в пределах Хивинского ханства на урочище Карагач, в 150 верстах от Хивы. Туда 2 года назад доходил от Тюб-Карагана Ходжа-Нефес с Фёдоровым и Званским (см.выше), так что путь, по которому шёл Бекович-Черкасский, частично, но обрекогносцирован был.
Калмык Кашка, бежавший из отряда с колодца Чилдона в Хиву, за это время, якобы настроил Шергазыхана против русских. Корейтов с казаками были арестованы, все кочевники подвластные Хиве получили приказ спешить на защиту столицы. До русских дошёл слух о сборе 100 тысячного войска. Бекович расположил свой отряд тылом к реке и оградил стоянку повозками, которые составляли его обоз.
Начались хивинские атаки. Хивинцев было 20 тысяч (у Макшеева 24). В первый день они были все отбиты. За ночь русские насыпали валы и втащили на них 6 пушек. На 2й и 3й день продолжались безрезультатные атаки. На 4й день явился хивинец Ходжа-Ишим с предложением хана о мире. Посланец заявил, что нападение на русских произошло без ведома хана! На самом же деле, видя бесполезность своих атак, на совете у Шергазы было решено покончить с русским отрядом обманным путём. Мысль эту хану подал его казначей. К Бековичу отправили двух знатных хивинцев Ходжа-Назара и Кулумбея. Оба целовали коран, Бекович присягнул на кресте. На следующий день Бекович окружённый конвоем в 700 казаков, со свитою, отправился на встречу с ханом. Хан принял князя ласково, целовал коран, устроил пир. После отправились с ханом в Хиву. Основной же русский отряд под начальством майора Франкенберга следовал сзади. (1,с.4–8).
Дальше более подробную картину даёт Макшеев. Следуя с ханом, прошли старую Хиву, т.е. современный Куня-Ургенч, и «аральские пашни» и остановились лагерем на реке Порсунгул, около города Порсун. Франкенберг свой лагерь устроил в 2 верстах от хивинских таборов. Здесь хан уговорил Бековича разделить отряд на несколько частей и отправить их с узбеками на квартиры. Так, мол, легче прокормить отряд. Бекович на эту примитивную уловку и попался. Он из своих 700 человек конвоя отправил 500, оставив себе 200, и то же самое приказал сделать майору Франкенбергу. Тот был поражён приказанием Бековича и, думая, что оно вынуждено у него угрозою, нашёл нужным ослушаться и только после 4го предписания, в котором начальник экспедиции угрожал предать его военному суду, разделил свой отряд на 5 частей и отпустил их с узбеками. (32,с.74–75).
Потом уже, в XIX-начале ХХвв. русскими военными историками, некоторыми, будет муссироваться версия о вменяемости начальника отряда в момент отдачи этого, поистине сумасшедшего приказа. Действительно, подобный приказ может отдать или изменник, или дурак от природы, или внезапно им ставший. Ну, первых два предположения можно отмести сразу. Бекович первым и поплатился своей головой за своё решение. Дурака же царь Пётр на такую должность бы не поставил и подобное дело не поручил. В людях Пётр Алексеевич всё же разбирался, по крайней мере, в той степени, чтобы отличить умного от не очень. Да и проект насчёт Персии Бекович выдал отличный, по сути дела стал автором войны России с Персией в 1722г., так что дураком он не был. А вот внезапное лёгкое помешательство! Говорят, или перед самым началом похода, или вовремя его (тогда непонятно как Бекович об этом узнал?), у него в море во время купания утонула жена с двумя дочерьми, и на этой почве у него началось некоторое помрачение рассудка. (1,с.7–9). Так или не так, однако, действительно, на последнем этапе всего этого предприятия, Бековичем было совершено несколько малообъяснимых действий (об этом чуть ниже). Ну, а последний его приказ Франкенбергу заставляет просто насторожиться и, по крайней мере, не с ходу отбрасывать версию о его невменяемости в тот момент. Трижды! Франкенберг не подчинился приказу Бековича о разделении отряда. Любой, даже дурак, на месте Бековича задумался, почему бы это? Вместе с майором он проделал двухмесячный марш по пескам, только что выдержал с ним трёхдневный бой со много превосходящим их противником, и тут трижды подряд неповиновение. Значит, ему есть причины. Мало-мальски здраво смыслящий человек, даже самодур, а Бекович им не был, наверное, сначала бы разобрался в этом. Нет, Бекович отдаёт последний, 4й приказ, уже в категоричной форме, угрожая судом. Очень похоже на внезапный приступ помрачения рассудка. Или может быть другое, может его перед этим опоили чем-нибудь, кукнаром, например, на азиатском востоке в этом толк знают, а на Кавказе, откуда Бекович был родом, тогда он не был известен. Ну, в общем, что случилось, то случилось. Русские были разъединены на несколько мелких отрядов и реальной силы в массе окружавших их хивинцев уже не представляли. Началось их избиение.
На Руси после этого долго в ходу была поговорка – «Погиб как Бекович». Его и нескольких офицеров зарезали на глазах у хана, затем уже мёртвым отсекли головы. Большую часть отряда постигла такая же участь. Оставшиеся в живых были обращены в рабство. На родину вернулись очень немногие, считанные единицы.
В Хиве началось ликование. Как же, такая блестящая победа! Адарские ворота в Хиве были украшены головами князя Симонова и Экономова, голову же Бековича Шергазыхан послал в подарок бухарскому хану. Тот подарок не принял, отослал обратно, приказав спросить у Шергазы, давно ли тот стал людоедом? (1,с.8).
Так вот закончилась эта экспедиция, однако прежде чем переходить к следующему подразделу этой части главы, следует немного сказать о хивинском войске того времени, данные о нём тогда уже были.
Регулярного войска в Хиве не было. В случае войны хан просто приказывал объявить по базару, что бы в назначенный срок и в определённом месте собрались все записанные в войско, на добрых конях, с оружием и припасами. Сборы бывали обычно длительными. Хан со свитою выступают в степь с ближайшим отрядом, где-нибудь поджидают дней 15, пока собираются остальные. В походное время войска не получают продовольствия. Чаще всего 2 или 3 воина вскладчину покупают верблюда, на который вьючат припасы месяца на полтора. Кто победнее припасы возили на лошади, на которой ехали сами. Съевши всё, жили воровством, резали чужой скот. Лучшие стрелки в походе окружают хана, когда-то их было около тысячи. Хивинцы плохо стреляют, ружья у них плохие, тяжёлые, надо было класть на подставку и воспламенять заряд не курком, а при помощи фитиля. При отряде следовало с десяток орудий – ихняя артиллерия. Снаряды пушек запихивались во внутрь обёрнутыми тряпками. Из таких пушек не попадали в цель даже на расстоянии 100 сажень, рассчитывая только на шум от их пальбы. Артиллерийскую прислугу составляли в основном русские пленники. В одно время начальником хивинской артиллерии был русский крестьянин, захваченный на рыбных промыслах на Каспии, некто Лаврентий. Это было потому, что русские никогда не покидали своих орудий, как это часто случалось с узбеками. Несмотря на то, что к хивинскому войску пристроились подвластные хану кочевники – туркмены, киргизы, каракалпаки – это войско не могло удержать наступление русских, даже во время похода, а выдержать битву и того менее, хотя хивинские ханы могли двинуть в поход от 20 до 25 тысяч всадников, вооружённых саблями и копьями. Хивинцы бросались в битву запальчиво, но если встречали отпор, то обращались в бегство и уже неспособны были повторить атаку. (1,с.16–17).
в) Завершение предприятия. Причины его неудачи
Какого числа случилась эта развязка, неизвестно. А. И.Макшеев приводит несколько расчётов. Один из немногих вернувшихся в Россию, яицкий казак татарин Урахмет Ахметев, показывал, что поход от Гурьева начался 8 июня и продолжался 66 дней, т.е. до 13 августа. Макшеев правда почему-то пишет до 15 августа, но это ошибка или опечатка. 8 июня – 15 августа это не 66, а 68 дней. По Ходжи-Нефесу поход длился 54 дня, т.е. 8 июня – 1 августа. Сам же Макшеев считает, что поход продолжался 61 день, и начался он не 8 июня, а 15 июля. День прихода на Карагач у него дан как 15 сентября, всего 62 дня. (32,с.71–72). Получается, на Карагач Бекович пришёл или 13 августа (Ахметев), или 1 августа (Ходжа-Нефес), или даже 14 или 15 сентября (Макшеев). Ножницы как видим в 45 дней, т.е. весьма значительные. Наиболее правильными нам кажутся данные Ходжа-Нефеса, он современник и участник похода, к тому же вёл путевой дневник. Ахметев же безграмотный или малограмотный казак, мог что-то и напутать. Возможно, 12 дневная разница похода обозначает, что Ахметев приплюсовал к 54 дневному переходу через пески ещё 12 дневный переход из Астрахани до Гурьева, разбив поход, таким образом, на 2 части. (Астрахань – Гурьев первая часть похода, затем стоянка, а потом и вторая часть – Гурьев-Карагач). Итого, не считая стоянки в Гурьеве, на движение русских войск по Ахметеву, приходилось 66 дней. 12+54=66. Всё сходится. Так что условно будем считать данные Ходжа-Нефеса за подлинные.
Атаки хивинцев начались на следующий день по приходу на Карагач (32, с.74) и продолжались 3 дня (1, с.6–7). Т.е. активные бои происходили 2–4 августа. На следующий день, 5 августа, Бекович с конвоем едет в хивинский лагерь. А дальше всё только предположительно. Был пир. Сколько пировали, день, два? Потом поехали в Хиву. От Карагача до Хивы 150 вёрст. Сколько времени они ехали? Причём до самой Хивы они и не доехали, доехали до города Порсун, Абаза пишет «не доходя до Хивы 2х дней». Какой был дневной переход, т.е. с какой скоростью ехали соединённые отряды? Ничего не понятно. Если условно взять цифру 5, т.е. если Бекович с Ширгазы дня 2 пировали, а потом, потихоньку, ехали до Порсу 3 дня, то трагедия произошла 10 или 11 августа.
Теперь что касается причины случившегося. В русской литературе XIXв. в основном её видели в коварстве хивинцев и в неразумной доверчивости Бековича. Но это всё, конечно, мелочь. Начальник любого ранга должен в военное время ежесекундно ожидать от неприятеля подвоха с самым худшим для себя исходом и соответственно исходить из этого при принятии решений. «Пожимать руку и держать за спиной дубину». Бекович сделал только первое и попался, погубил себя и отряд в 3,5 тысячи. Но не он был первым и не он последним. Подобных примеров в военной истории любой страны множество. Да лет через 150 после Бековича подполковник Рукин на Устюрте точно так же попадётся на точно такую же удочку и с точно таким же исходом (см.гл.II, ч.4). Что касается его, якобы сумасшествия, то если оно было, являлось единичным случаем в военной истории. Было дело, сходили с ума до боя, сходили после боя, но вот что бы во время апогея событий, такого не было. Легко признать невменяемость начальника и только этим объяснить провал. Хотя, в общем-то, некоторые действия князя Черкасского и заставляют хоть немного, но задуматься. Зачем, например, он, построил три укрепления на Каспии вместо одного. Нарушить предписание Петра, на это здравомыслящий офицер вряд ли пошёл. Ну, объяснить оставление основной массы пехоты в гарнизонах, это ещё можно. Возможно, действительно у Бековича возникла проблема с верблюжьим транспортом, и он вынужден был это сделать. Но вот зачем он пошёл на Хиву от Гурьева, а не от Тюб-Карагана, это необъяснимо совсем. Путь от залива Тюб-Караган до урочища Карагач был известен от первой до последней версты, в 1715г. его прошли Ходжа-Нефес, Фёдоров и Званский, путь же от Гурьева более чем на половину известен не был и Бекович вынужден был прибегнуть к помощи калмыков, которые русским и изменили. В общем, в поведении князя на последнем этапе экспедиции много непонятного. Но всё это конечно не причина. Более близок к объяснению этой неудачи Веселовский. Он обратил внимание на странное и двусмысленное положение Бековича, как мирного посланника с одной стороны, и предводителя военного отряда, следовательно, неприятеля – с другой. (6,с.173). Однако это в большей степени объясняет враждебные по отношению к русским действия хивинцев. Что же касается русских, то они просто совсем не знали азиатов. Давая Бековичу, в общем-то, мирные инструкции, и в то же время посылая его во главе крупного вооружённого отряда, Пётр I ставил отряд в неизбежность военного столкновения. Мирные же инструкции обязательно должны были привести экспедицию именно к такому итогу, к уничтожению отряда, причём не открытой силой, а путём хитрости или обмана. Вот если бы Пётр поставил Бековичу задачу разбить хивинские войска, занять Хиву и, лишь потом, с позиции силы, вести диалог с ханом, то, пожалуй, предприятие это могло и завершиться успехом, т.е. жертв таких со стороны русских не было. Как показал весь ход дальнейшей военной истории, 3–3,5 тысячи русских солдат при умелом командовании, непреодолимая сила для среднеазиатского воинства. Трёхдневное сражение у урочища Карагач убедительно показало это уже в XVIIIв. Имея почти восьмикратное превосходство в силах, в открытом бою хивинцы ничего не могли сделать с русскими. Ну конечно, если бы имея подобный приказ и разбив хана и заняв Хиву, Россия всё равно этим ничего бы не достигла. Между русскими землями и Амударьёй лежали совершенно тогда неподвластные России территории степей, труднопроходимых и заселённых кочевниками, от которых в любой момент можно было ожидать всего что угодно. Иметь же анклав за тридевять земель на Руси никому и никогда и в голову не приходило. Что же касается золота, поворота Амударьи, речного пути в Индию, то это просто незнание края, незнание обстановки, в общем, очередной прожект Петра, его фантазии. При всём его величии их у него тоже хватало.
Итак, подводя краткий итог экспедиции Александра Бековича-Черкасского можно сказать: Время закрепления России в Средней Азии ещё не пришло. На дворе стоял век XVIII, первая его половина, забот хватало и с избытком внутри самой России.
Отряд погиб, погиб начальник экспедиции, но на восточном побережье Каспия оставались части уже не существующего отряда, расположенные в трёх укреплённых пунктах. Эти гарнизоны находились в самом бедственном положении. Болезни косили людей почище любого сражения. Так летом 1717г. в Тюб-Карагане, в укреплении Св.Петра умерло более 500 человек, в Красноводске смертность была ещё выше, в обоих полках, в Астраханском и Азовском оставалось здоровых 200 и больных 700 солдат. ПётрI узнав о гибели Бековича-Черкасского, приказал пополнить полки, но приказание это исполнено не было. Коменданты крепостей, видя чрезмерное ослабление гарнизонов от смертности и частых нападений туркмен, и не получая после катастрофы в Хиве никаких приказаний из России, решили возвратиться в Астрахань и тем спасти от гибели остатки своих отрядов. 3 октября 1717г. полковник фон-дер-Виден, оставив Красноводское укрепление отплыл на 13 судах, но попал в бурю, которая потопила большую их часть. Погибло при этом до 400 человек, остальные были занесены в разные места побережья и зазимовали. И только весной 1718г. последние жалкие остатки некогда многочисленной экспедиции прибыли в Астрахань. Предприятие закончилось. (32,с.75).
И в заключение этой части главы следует добавить следующее. Многие наверно слышали о так называемом пресловутом завещании Петра. Завещание это, якобы было своего рода инструкцией, составленной Петром для потомков и которая предписывала им не ослаблять движение на Запад. Всё это конечно вымысел. Пётр умирал внезапно и тяжело, боли были невыносимые, он даже преемника не назначил. Однако в Европе в него верили, и, кажется, ещё верить продолжают. Но мало кто знает, что Петру приписывают наличие такого же завещания и на восточное направление. И многие русские, вроде неглупые люди, в него верили. И возникло, якобы, это завещание, именно в итоге экспедиции Бековича, его неудачного исхода, жестокости и коварства азиатов. Вот что писал один из таких «верующих», наш источник, К. К.Абаза: «Говорили, что царь, умирая, на смертном одре завещал месть Хиве». (1,с.9). И завоевание России Средней Азии в 60–80гг. XIXв. тоже рассматривали сквозь эту призму. «…завет Петра Великого был выполнен …» (1, с.43). И, слава Богу, что по окончании завоевания «восточное завещание» свою роль сыграло и со страниц исторической литературы исчезло, тогда как «завещание западное» нет нет, да на свет божий и всплывает. Хотя кто знает, время такое, что и восточное вновь может объявиться.