Саша Моррисон
Проклятое правое дело
Глава 7
За двадцать пять дней до того,
как мир изменился
Четверо всадников показались из-за поворота. Свернуть было некуда, разворачиваться, в надежде спастись бегством – поздно. Оставалось лишь ехать навстречу и уповать на судьбу. И на быструю шпагу Фрэнка, конечно.
– Йо-хо! Да это же Фрэнк Доминга! – радостно закричал тот, что скакал впереди. – Это же Хмурый Фрэнк Доминга, чтоб его в аду черти драли! – он развернул коня и пустил его кругом.
Фрэнк нахмурился.
Остальные всадники остановились ярдах в тридцати от дилижанса. Весельчак гарцевал между ними и Фрэнком, скалясь и хлопая себя по ляжке. Он явно был лидером этой компании. В отличие от людей Султана, сейчас дорогу Фрэнку преградили бывалые бойцы. В их глазах читалась усталость и безразличие. Но вместе с тем, каждый держал руку на оружии и внимательно следил за ситуацией. Добротная походная одежда, начищенное до блеска снаряжение и мощные кони: все говорило о том, что эти люди привыкли к долгой дороге и регулярным схваткам.
Долговязый парень на пегом коне остановился чуть левее остальных. Его копье смотрело в сторону Фрэнка. Приземистый крепыш перекрыл правый фланг. Лысый громила с тремя золотыми кольцами в правом ухе остался по центру. Весельчак перестал гарцевать и пошел на сближение с наемником. Он был вооружен тяжелой двусторонней секирой, что болталась в седельной петле.
– Фрэнк! Это же я – Рафли! – Весельчак продолжал улыбаться, обнажая местами черные зубы. Он задрал рукав на левой руке и дважды ударил себя кулаком в грудину. На предплечье виднелось потускневшее клеймо Иностранного легиона Грандверта.
– Я помню тебя, Рафли, – хмуро ответил Фрэнк.
– Какими судьбами тут? Путешествуешь? – усмехнулся Весельчак.
– У меня контракт на сопровождение, – Фрэнк кивнул в сторону дилижанса.
– Да неужто? И кого же сопровождает легендарный Фрэнк Доминга? Кому оказалось по карману купить Хмурого Фрэнка?
– Не твое дело, Раф, – наемник сплюнул. – Где твои манеры?
– Мои манеры утонули в золоте, что мне пообещали за устранение одного странствующего монаха. Не он ли прячется в твоем дилижансе? А, Фрэнк?
– Сделался охотником за головами? – Доминга еще больше нахмурился и сузил глаза. – А как же старое доброе воровство?
– В наше время, Фрэнк, воровство требует таких усилий, что у нас стало создаваться неприятное ощущение, будто мы работаем, – снова усмехнулся Рафли. – Поэтому мы решили поднять ставки.
Дверь дилижанса отворилась, и из него вальяжно вывалился Бланш. Он нарочито неспешно прошествовал вперед и остановился около коня Фрэнка.
– Добрый день, господа! – Бланш обратился к Рафли.
– И вам не хворать, дядя! – ответил Весельчак.
– В чем причина задержки, Фрэнк? Это ваши друзья?
– Ага, щас! – Весельчак снова хохотнул. – Фрэнк с такими, как мы не водится. Не дотягиваем мы до его планки. Да, Фрэнк?
– Так чего же вы от нас хотите? – Бланш все еще надеялся обойтись разговором.
– Нам нужен монах. Отдайте святошу, и мы вас отпустим, – Весельчак тоже счел, что продолжить беседу может быть выгодно. – Один добрый человек…, хотя, черт его знает, может он и злой, – Рафли почесал макушку. – В общем, один человек неопределенных намерений из Джампура, заплатил нам за странствующего монаха Клетуса. Живого или мертвого. Смекаешь, дядя?
Бланш задумался.
– Это хорошо, что вы мне все объяснили. Плохо, что я ничего не понял, – развел он руками. – У нас нет никакого монаха.
– Да? А кто это тогда выглядывает из окна дилижанса? – зло хохотнул Рафли, взявшись за секиру.
«Черт тебя дери, Клетус!»
Фрэнк едва заметно потянулся к шпаге.
– Не глупи, Доминга! Нас четверо на тебя одного, – Остальные всадники подъехали ближе, сузив полукруг. Копье Долговязого оказалось в паре футов от груди Фрэнка. Крепыш тоже направил свое копье на наемника, видимо, не считая Бланша или Седрика сколько-нибудь серьезной угрозой в бою. Лысый гигант остался на месте, в тылу. Да и копья у него не было.
– Брось шпагу на землю и отойди шагов на тридцать. – Рафли подобрался. – И ты дядя, тоже карманы выворачивай!
Фрэнк тяжело вздохнул.
…
Доминга не раз выходил победителем из стычек с несколькими соперниками. Он был быстрее, умнее и искуснее большинства бойцов. К тому же разить врагов в той кутерьме, что возникает при попытке баранов, считающих себя волками, одновременно атаковать одного бойца – не так уж и сложно. Но драться с четырьмя легионерами Грандверта… Единственным преимуществом наемника могла стать неожиданность. Рафли и его люди явно не ждали, что в ситуации с таким перевесом сил их старый знакомый попрет в атаку.
Наиболее угрожающими для первых мгновений боя казались копья. Одно движение и в теле Фрэнка станет на две дырки больше, чем было задумано Вечным. Это казалось неприятным развитием событий, потому правой рукой наемник отвел в сторону уже начавшее движение копье Долговязого, а левой, вцепившись в копье Крепыша, дернул его на себя, что было сил. Тот от неожиданности выпустил орудие, но быстро собрался и выхватил из ножен короткий меч. Фрэнк же, достав шпагу, полоснул коня Рафли, отчего тот вздыбился и в неистовой агонии сбросил всадника на землю.
Весельчак упал неудачно – то ли подвернул, то ли сломал левую ногу, и с трудом пытался встать, опираясь на секиру. Доминга направил коня вперед, надеясь затоптать лидера охотников, но наперерез ему двинулся Крепыш.
Удар коротким мечом отражен шпагой Фрэнка, затем еще и еще один. Крепыш бил сильно, неистово и быстро. Каждый блок отдавался болью в ноющей руке наемника. Еще два тяжелых удара мечом, и вдруг неожиданно, одновременно с замахом меча – резкий, короткий удар кулаком по ребрам. Фрэнк непроизвольно согнулся и чуть не пропустил очередной выпад. В последний момент он подался вперед и меч Крепыша прошел мимо, вонзившийся в круп коня. Животное взвилось от боли, и наемник полетел на дорогу.
…
Бланш в самом начале схватки неведомым образом оказался справа от лошади Долговязого и, схватив его за пояс, сбросил на землю. Но противник вовремя сгруппировался и практически не получил никаких увечий от падения. Вскочив на ноги, он сразу же бросился на Бланша, нанося быстрые удары двумя длинными кинжалами. Маг отступал, защищаясь стилетами из черного металла. Периферическим зрением он старался следить за действиями лысого громилы, который пока не принимал участия в драке, а наоборот чуть отъехал назад, на ходу достав мешочек с тяжелыми металлическими шариками, размером с кулак ребенка. Лысый достал один шарик из мешка, подбросил его, примериваясь к весу, после чего замахнулся и швырнул шар в сторону бегущего к ним Седрика.
– Импульсус! – выкрикнул Бланш, махнув рукой предположительно в сторону подручного и шар немного сменил траекторию полета, угодив Седрику в плечо, а не в голову. Удар был настолько сильным, что тело юноши развернуло вокруг оси. Он взвыл и упал на землю, выронив меч. Громила чертыхнулся и потянулся за следующим шаром.
Долговязый продолжал наседать. Его клинки были длиннее и массивнее стилетов Бланша, и он активно пользовался этим преимуществом. Гуляки и зрители турниров по фехтованию думают, что главное в этом деле – искусно владеть оружием. Но в реальной драке не менее важна и работа ног. Правильная стойка дает опору для мощных ударов, а скоординированные, отточенные движения открывают пространство для маневра. Конечно, бой всегда начинается неожиданно и нужно уметь действовать из любой позиции, но все же именно стойка во многом определяет технический арсенал бойца в данный момент схватки. Чтобы иметь возможность быстро и легко переместиться его ноги не должны быть загружены. Именно такие бойцы побеждают на турнирах, хотя значительная часть их искусства и остается незаметной для неподготовленного зрителя. Но легионеров Грандверта учили работе ногами в первую очередь, ведь от этого зависела их жизнь. Долговязый порхал вокруг Бланша, засыпая его градом ударов, но в то же время, держал безопасную для себя дистанцию. Подвела Долговязого его же выучка.
Бланш понял, что перед ним опытный боец, навыки которого отточены в реальных схватках. При такой разнице в росте, длине рук и клинков, магу пока не представилось возможности контратаковать. Намеренно завалив корпус на переднюю ногу, Бланш продемонстрировал противнику классическую ошибку новичка. Долговязый бросился вперед, горя желанием воспользоваться оплошностью упитанного противника.
– Импульсус! – Бланш направил магический поток на правую ногу начавшего атаку Долговязого. Тот, столкнувшись с невидимым препятствием, на секунду замешкался, опустив взгляд. Внезапная заминка сбила отработанную на уровне рефлексов связку перестановки ног. И этой заминки Бланшу хватило, чтобы перейти в атаку. Два его тонких стилета мгновенно забыли о прямых, упреждающих движениях и ринулись на врага резкими, колюще-режущими ударами. Долговязый немного просел, но выдержал напор. Боевой опыт заставил его мозг не зацикливаться на случившемся и вернул сознание в схватку. Атака Бланша захлебнулась.
В момент очередного блока Долговязый резко сменил траекторию движения кинжала и выбил стилет из правой руки противника. Клинок взмыл в воздух.
– Магнус Вис! – выплюнул Бланш и, собрав освободившуюся ладонь в кулак, нанес Долговязому страшный, усиленный магией удар под дых. Такой удар и без дополнительной энергии на время лишает противника возможности защищаться, а вкупе с магией – гарантирует смерть от разрыва диафрагмы или остановки сердца. Долговязый осел на землю, безуспешно хватая губами воздух. Вдохнуть ему было не суждено. А Бланш, подхватив его копье, уже мчался к лысому любителю шаров.
…
Под Фрэнком не в первый раз умирала лошадь. В отличие от своего противника, он сумел не свалиться на землю как мешок с дерьмом – Доминга вовремя спрыгнул со своего скакуна, успев освободить ноги из стремян. Оказавшись на земле, он не стал ждать нападения Крепыша, а сам, рыча, бросился в атаку. Скорость, с которой он орудовал шпагой, не оставляла сопернику шансов на ответные действия. Коренастый охотник за головами ушел в глухую оборону, логично решив переждать этот приступ ярости, чтобы через пару минут контратаковать уже уставшего и обессиленного Домингу.
Фрэнк перед очередной волной ударов, быстро оглянулся вокруг: виновник торжества Клетус, судя по всему, прятался в дилижансе; Седрик стонал от боли, лежа в дорожной пыли на полпути к дерущимся; Рафли, опираясь на секиру, ковылял к нему; Бланш только что хорошенько дал под дых Долговязому; а Громила как раз размахнулся новым металлическим шариком.
С оглушительным звоном наемник отбил шар плоской стороной шпаги. Рука загудела. Сначала эти дикие удары Крепыша, теперь чертов шар. Наемник почти не чувствовал кисть, сжимавшую шпагу.
«Да чтоб вас черти драли!»
Чуть оттеснив соперника ближе к громиле, Доминга левой рукой достал из сапога маленький нож и плавным движением метнул его в любителя шаров. Нож прошел мимо, но это отвлекло громилу, чем не преминул воспользоваться Бланш.
– Магнус Вис! – маг швырнул копье в громилу с двадцати футов. Усиленное магией орудие попало лысому аккурат под левую ключицу, ближе к плечу. Охотник рухнул с лошади с оглушительным шумом. Металлические шары покатились из упавшего мешочка. Воя и рыча от боли, он вырвал копье, отбросил его в сторону и встал. Не обращая внимания на обвисшую руку и хлещущую из раны кровь, громила здоровой рукой вынул из-за спины большой двуручный меч и двинулся на Бланша.
Маг выигрывал в скорости и маневренности, но пытаться блокировать удары такой громадины своим стилетом не рисковал. Громила с безумным взглядом размахивал мечом, полагаясь на свою силу и длину оружия. Бланш отступал, ожидая, что кровопотеря даст о себе знать раньше, чем громила нашинкует его на маленькие кусочки.
Доминга видел бедственное положение мага, но прийти ему на помощь не мог. Крепыш приноровился к его стилю боя и стал периодически огрызаться довольно опасными выпадами. Оба соперника устали, и интенсивность схватки заметно снизилась. Легионеры ждали, кто же из них ошибется первым.
Грандвертский стиль боя очень утилитарен: каждое движение должно быть четким, экономным и осознанным. Легионеры тренируются до исступления, а боевые связки навсегда остаются в мышечной памяти бойцов. Грандвертский стиль боя – это ремесло, а не искусство. Просчитанные приемы и отточенные движения не предполагают простора для импровизации. Зачем импровизировать, если наиболее эффективные решения уже найдены? Зачем рисковать, если есть проверенные варианты?
Самонадеянные бойцы других школ, выходя в круг с легионерами Грандверта, ошибочно полагают, что такой стиль делает их предсказуемыми. Но это не так. Помимо тупой отработки ударов, легионеров учат держать мозги в тонусе. Быстрый ум позволяет им комбинировать заученные связки неожиданным образом. Мало кто способен предсказать их последовательность в пылу сражения.
И Фрэнк, и Крепыш были легионерами, выходцами из одной школы. Но Фрэнку довелось послужить не только там. Его ищущая натура всегда больше тяготела к творчеству и импровизации, так отрицаемым в Грандверте. Ремесло казалось Доминге скучным. Он всегда хотел постичь настоящее Искусство, а на это способны лишь творцы.
Наемник не стал пытаться угадать следующую связку соперника, вместо этого он начал удивлять его сам. Первое «неэффективное» движение Фрэнка Крепыш счел ошибкой. И с радостью усилил натиск. Ему казалось, что более взрослый Доминга устал и начал промахиваться. Второй отход от классической связки вызвал удивление. Крепыш недоуменно смотрел на хмурое лицо Фрэнка. Прогноз дальнейшего боя не складывался в голове охотника, он чуял неладное.
Наемник же перешел от четких, экономных атак к плавным, почти танцевальным движениям, которые на первый взгляд, не имели никакого смысла. Это сбивало с толку, раздергивая внимание противника. В конце концов, главный ресурс бойца – это не физические силы, а внимание и концентрация. Когда их не хватает, ты начинаешь допускать ошибки.
Крепыш воспринял переход Фрэнка на столь изящный стиль боя издевательством и бросился в атаку. А Доминга все чаще стал предпочитать прямым блокам уклонение и уход от ударов. Его движения казались беспечными и непродуманными. Но за внешней спонтанностью таилась филигранная точность. Вот – в урагане изящного танца его шпага легчайшим движением задевает ногу Крепыша. Острый металл входит в плоть самым кончиком шпаги, но этого достаточно, чтобы перерезать подколенное сухожилие. Вот – увернувшись от мощного удара, Фрэнк мгновенно сближается со стоящим на одном колене противником и секущим ударом заставляет его левую руку повиснуть. Вот – шпага Фрэнка рассекает сонную артерию обессиленного врага, после чего симфония звенящей стали заканчивается.
Расправившись с Крепышом Доминга подобрал пару металлических шаров и один за другим отправил их в ковыляющего к дилижансу Рафли. Тот, получив шаром в затылок, уткнулся лицом в дорожную пыль. Удовлетворенно хмыкнув, Фрэнк развернулся и пошел на раненого громилу, который размахами длинного меча гонял почти безоружного Бланша по дороге. Кровоточащая рана сделала свое дело, громила побледнел и уже не так активно двигался. Но сила в нем еще была.
Поднырнув под очередной размашистый удар громилы, Фрэнк вонзил в него свою шпагу. Лезвие прошло снизу вверх, войдя в череп под нижней челюстью и выйдя из него через макушку. Громила выронил меч и упал на колени. Его тело оставалось в вертикальном положении лишь благодаря тому, что Доминга крепко держал свою шпагу. Вытащить ее оказалось не так-то просто.
Глава 8
Сотни лет назад, задолго до возникновения Союза, да и многих других стран, на трех континентах были заложены Университеты. Три точки сосредоточения магического знания и традиций. Три оплота передовой магической мысли. Три кузницы молодых магов. Казалось, они существовали всегда.
Университеты не подчинялись государствам, на территории которых находились. Страны и власти в них менялись, а Университеты оставались собой. Земли вокруг них на пятьдесят лиг в каждую сторону считались нейтральными. На эту территорию запрещено вводить чьи бы то ни было войска, здесь нельзя решать политические и военные конфликты. Университеты суверенны. В давние века правители, пытавшиеся оспорить этот факт, жестоко поплатились за свои начинания.
Университеты ставили своей целью улучшение жизни людей. Они изучали законы природы и законы магии, как ее составной части. Любые открытия наставники трех храмов науки стремились превратить в практику, которая делала бы жизнь людей проще и комфортнее. Остановка эпидемий, победы над болезнями, развитие сельского хозяйства, географические открытия и многое другое оказалось бы невозможным без той искры разума, которой Университеты поджигали пламя прогресса.
Храмы науки не торговали открытиями (хотя, иногда покупали их). Они существовали на пожертвования бывших учеников и просто благотворителей. Говорят, что пройти обучение и получить доступ к священным знаниям мог попытаться любой. Формально при поступлении в Университет и сейчас нет никаких преград, но само обучение дается не каждому – в первые полгода девять из десяти желающих бросают эту затею.
Попытать счастья в науке можно и другим путем – раз в три года маги-самоучки могут выступить перед университетской коллегией, чтобы защитить свою квалификацию, продемонстрировав собственные открытия, знания и навыки. Успешно защитившиеся, коих всегда было немного, получали от Университета звание доктора.
Компания с самого своего основания активно сотрудничала с Университетами. Константин убедил Мельника и Плута отдавать десятую часть дохода в их пользу. Более того, служащие Компании зачастую безвозмездно передавали Университетам свои открытия, за которые иные были готовы продать душу. Университеты же делали полученные знания общедоступными.
Даже Мельник в свое время получил докторское звание в Первом Университете, что находился в Старой Империи. Да и в целом многие служащие Компании проходили там обучение, а некоторые и вовсе принимали решение навсегда остаться в стенах храмов науки.
Помимо Университетов, по суше раскинулась сеть Библиотек. Они строились в каждой хоть сколько-то развитой стране, представляя собой, что-то вроде посольств магии. Служители Библиотек сотрудничали с правительством стран, в которых они располагались. Маги помогали с сельским хозяйством, лекарским делом, а зачастую даже становились личными советниками королей и герцогов.
Для быстрого обмена информацией все Университеты и Библиотеки объединены между собой незримым магическим каналом. Можно сказать, что они связаны постоянными линиями Дальнего голоса. Через Библиотеки местные маги поддерживают связь с университетскими наставниками и единомышленниками из других стран, делятся опытом, получают информацию о важных открытиях и, конечно же, учатся.
Предания о великих магах и их подвигах передаются из поколения в поколение. Университетские комплексы веками стоящие на каждом из континентов, одним своим видом напоминают о вкладе магии в развитие мира. Но первородная магия несет не только свет и прогресс. С ее силой приходит и тень, пронизывающая души тех, кто стремился к власти. Кровопролитные войны не раз разгорались из-за жажды контроля над магическими источниками и знаниями. А темные маги из числа великих стремились подчинить себе не только природу, но и своих собратьев.
Но благодаря твердым принципам университетских наставников, мир сумел избежать полного погружения в хаос. Силы света объединились, чтобы сдержать тьму и сохранить баланс в мире. Концепция свободного знания уже много лет защищает жизнь и цивилизацию от угроз абсолютной магической власти.
Но все не так просто. Несмотря на благородные цели Университетов, мир магии всегда оставался ареной для бесконечных интриг и дуэлей за власть и влияние. В коридорах, заставленных книгами и свитками, зачастую разгорались не меньшие баталии, чем на полях сражений. А неосторожное слово, брошенное магом в ходе ученого спора или сказанное на ухо власть имущим, могло стать смертельным оружием.
Даже маги, трудящиеся в сельском хозяйстве и лекарском деле, не всегда делали это из чистосердечного желания помочь или заработать. Чаще, это была игра на публику, способ укрепить свои позиции и расширить влияние, а заодно и проверить в действии новые заклинания или алхимические препараты.
А став личными советниками королей и герцогов, маги иногда превращались в настоящих кукловодов, управляя государственными делами, не выходя из тени своих Библиотек. Бывали в истории и такие случаи.
***
За двадцать четыре дня до того,
как мир изменился
Седрик очнулся в дилижансе. Возвращение к жизни было максимально неприятным, острую боль вызывали даже неглубокие вдохи, не говоря уже о полноценном дыхании. Левая часть туловища превратилась в сплошной отек. Злосчастный металлический шар раздробил юноше ключицу и верхние ребра. Осколки костей, пронзившие мягкие ткани вокруг эпицентра опухоли при любой попытке движения вызывали болезненные рези. Онемевшая левая рука отказывалась откликаться на нервные импульсы. Казалось, что тело пытается убедить его в том, что смерть была бы более предпочтительным вариантом, чем эта адская боль.
– Ты сможешь поднять парнишку с помощью магии? – со стороны окна донесся голос Фрэнка, в нем не было сочувствия, лишь прагматичный интерес. Наемник с магом ехали рядом с дилижансом, которым теперь управлял Клетус.
– Нет, ему раздробило кости… – негромко ответил Бланш. – Нужно вскрывать и собирать все по кусочкам. В походных условиях я не рискну даже пробовать. Но лекари Службы справятся, он будет жить. Хотя, скорее всего, уже никогда не восстановит двигательную активность полностью.
Седрик прикрыл глаза. Он не разобрал, что ответил магу Доминга. Уже услышанного было достаточно, чтобы сделать выводы.
– Оставим его в ближайшем городе. Я свяжусь с местным куратором Службы и о нем позаботятся, – мрачно продолжил Бланш.
«Прощай Секретная служба. Прощай дворянство. Прощай высший свет».
По скуле Седрика скатилась слеза. Она начала движение медленно, будто бы нехотя, но, дойдя виска, резко набрала скорость и очутилась прямо в ухе. В иной раз Седрик обязательно залез бы туда пальцем, чтобы избавиться от навязчивой влаги. Но сейчас, изнывая от боли и регулярно покрываясь волнами холодного пота, он даже не заметил неудобств.
Верить в то, что его путь наверх закончится вот так – не хотелось.
«Нет!! Так не должно быть!»
Седрика переполнял гнев. Он непроизвольно стиснул зубы, но напряжение мышц сразу отдалось болью в теле и из груди вырвался глухой стон. Седрик умел терпеть физическую боль (давали знать о себе тренировки в Службе) и даже готов был смириться с инвалидностью. Но его разрывало изнутри от мыслей о крахе мечты. От мыслей о том, что весь проделанный путь оказался напрасным.
В такой физической форме можно забыть о каком-либо продвижении в отряде Бланша. Конечно, внутри Службы Седрик может перейти на должность законника или пойти в канцелярию, но до дворянского титула на этих местах не дослужишься. Бланш, наверное, не бросит его совсем уж на произвол судьбу, но и помощником своим точно не оставит.
«А почему я вообще никогда и ничего не слышал о предыдущих помощниках Бланша?»
Этот вопрос на миг заставил Седрика забыть о физической боли и внутренних страданиях. Он начал вспоминать каждую встречу, каждый разговор с Бланшем, пытаясь выудить какие-то упоминания о предшественниках. Но не преуспел. О том, что же с ними стало, оставалось лишь догадываться.
«Я просто расходный материал».
Седрик ощутил смесь бессилия и ярости. В его голове начали мелькать воспоминания об обучении и тренировках в Службе: смех товарищей, страх перед полевыми выходами и тихие моменты, когда казалось, что все еще впереди. Эти образы, что когда-то дарили ему силы, теперь казались жестокой насмешкой.
«Может, мне стоило остаться в детдоме?» – внезапно подумал он. Но сразу же отбросил эту мысль. Неудержимое стремление к лучшей жизни и мечта о том, чтобы стать героем прочитанных в детстве книг, слишком глубоко укоренились в нем, чтобы даже думать о таком варианте.
«Расходный материал? Я знал, на что шел. Я сам выбираю, кем мне быть и что делать. Не Бланш, не Служба и даже не король, а я».
…
После отвара, притупляющего боль, Седрику стало чуть лучше. Бланш заглянул в дилижанс не только за тем, чтобы поддержать подручного и передать сваренное лекарство, но и для разговора. Правда, сначала пришлось выгнать на улицу возмущающего Клетуса, но Фрэнк быстро успокоил монаха, напомнив ему о смирении и том факте, что согласно идиотским правилам его же, Клетуса, паломничества, они должны были выходить из каждого города пешком и без всяких дилижансов.
Седрик лежал, его дыхание было медленным и неглубоким. После того как боль притупилась, отступил и холодный пот. Если не шевелится, то можно даже представить, что все в порядке.
– Меня уволят из отряда? – юноша говорил сдавленно. Он заранее знал ответ, но все равно спросил.
Бланш молча кивнул.
– Я знаю, что у тебя были далекоидущие планы, но от судьбы не уйдешь – заговорил он.
Седрик молчал, глядя в потолок.
– Возможно, ты проклинаешь наше небольшое путешествие, но я хочу обратить твое внимание на то… э-э-э… происшествие с людьми Султана.
– Это когда я убил кучу народа? – вопросительно прохрипел подручный.
– Гм…, в общем-то, да. Можно сказать и так, – Бланш замялся. – То, что ты тогда сделал, было несколько необычным. На мой взгляд, ты неосознанно применил в качестве боевой магии те же приемы, которыми пользуются алхимики и маги Компании для производства своих сплавов.
Седрик задумался. Упиваясь плачевностью собственного положения и рухнувшими планами на дальнейшую жизнь, он совсем выбросил этот эпизод из головы.
– Ты можешь воспользоваться этим открытием и… пойти в Компанию, – Бланшу было непросто это произнести. – Ты можешь пойти по пути исследователя и построить там хорошую карьеру. Для служащих Компании открыты почти все дороги, а с собой они дают еще и неплохую мошну с деньгами.
– Меня не возьмут в Компанию, – Седрик вновь прикрыл глаза.
– Почему?
– Они уже приходили ко мне несколько лет назад. Я отказался.
– А Компания не делает предложений дважды, – покачал головой Бланш.
– Да, именно так они мне тогда и сказали.
Маг почесал подбородок.
– Тогда ты можешь отправиться в Университет. Роскошной жизни там, конечно, не видать, но зато сможешь заняться исследованием своего невольного открытия.
– В Университет? К этим чудилам в стекляшках?!
– Ты ведь там не бывал, правда? – усмехнулся Бланш.
– Нет, а вы там учились, судя по тому, как ревностно относитесь к приставке «доктор» к своему имени?
– Нет, я получил степень доктора на открытых слушаниях. – Бланш прочистил горло и продолжил. – Но я неоднократно бывал в Университете Союза и его архимаг – мой хороший знакомый. Поверь, Седрик, Университеты полны людей, которые когда-то оказались на перепутье, как и ты сейчас. Это не чудилы в стекляшках, как ты выражаешься. Чтобы работать там, нужно обладать особым мужеством. Они каждый день выходят на поле боя.
– Это с кем же? С пылью на книгах? – зло выдавил из себя Седрик.
– Поле боя ведь не обязательно должно быть физическим местом, Седрик. Они держат бой с невежеством, хворью и, в конце концов, с тьмой. И бой этот не имеет конца.
«Что ты несешь?! Какой, к чертям, Университет? Какая борьба с тьмой?»
Слова Бланша все больше раздражали юношу. Карьера ученого в его ситуации не казалась таким уж плохим выбором, но к концепции свободного знания, которую проповедовали Университеты, он относился с неприятием. Будучи воспитанником провинциального детдома, Седрик с детства знал, что информация – это оружие. В Молендиуме знать больше, чем другие означало иметь преимущество. А добровольно лишать себя преимущества – несусветная глупость.
Позже уже наставники Службы годами пытались выбить из него привычку тайничать – некоторую информацию он умудрялся скрывать даже от членов собственного отряда, с которыми ходил в поле. Постоянно ожидая подвоха или удара в спину, он всегда старался оставлять за собой информационное преимущество. В итоге командиры плюнули на эту затею, поняв, что перевоспитать его уже не получится. Дальнейшая работа, особенно в отряде Бланша, лишь усилила эту особенность характера юноши.
Университеты же были олицетворением свободного знания. Прийти туда учиться мог любой, новые знания не утаивались. Двери Библиотек во всех странах открыты для всякого любопытного ума. Университеты на протяжении всего своего существования добровольно лишали себя любого преимущества, безвозмездно делясь новыми знаниями. Это ли не истинная благотворительность?
Или же это тотальное обесценивание труда и таланта? Абсолютное ниспровержение справедливости равенством? Разве первооткрыватель и творец не достоин возвысится над остальными благодаря своему открытию? Разве более талантливый и умный не должен получить больше других? Почему тупое и ленивое стадо лишь благостно подставляет лицо под лучи прогресса, довольно греясь в его тепле, тогда как истинные творцы горят, лишь для того, чтобы своим пеплом удобрить пастбище? Почему дитя таланта и усердия обречено быть отданным толпе и, подняв общий уровень жизни, превратиться в повседневную посредственность? Информация – это оружие, знания – это преимущество. И отдавать это преимущество другим… просто незачем.
С каждым вдохом, с каждым всплеском боли и каждым выдохом Седрик начал приближаться к мысли «Ты еще не побежден». Даже если путь наверх через отряд Бланша закрыт, даже если короткая дорога к дворянскому титулу утрачена, должен найтись иной способ. Так, Седрик обнаружил в себе нечто большее, чем просто желание выжить. Он обнаружил желание преодолеть.
…
Они уехали ближе к обеду, когда солнце уже вовсю властвовало над горизонтом. Бланш сообщил, что связался с местным куратором Секретной Службы, который найдет ему лучших лекарей, пожелал удачи и пообещал распорядиться о приличной денежной компенсации. Уж чего-чего, а денег на своих временных помощников Бланш никогда не жалел.
Перед отъездом заглянул и Фрэнк. Проскользнув в комнату с грустной полуулыбкой на вечно хмуром лице, он в своей манере поблагодарил Седрика за совместный путь, пожелал выздоровления и со словами «Бывай, парень» покинул комнату.
Клетус отбыл не попрощавшись.
Оставшись один, Седрик снова погрузился в депрессивные мысли. Одиночество и боль сливались в единое целое, создавая ощущение, что время замерло, а мир вокруг перестал существовать. Физически ему становилось хуже: началась лихорадка, тело попеременно бросало то в жар, то в холод.