Ёжи Старлайт
Записки Макса Невского. Антиквар и его собака

Глава 1

Субботнее утро было прекрасным. Во-первых, на улице стояла замечательная погода, а во-вторых, впереди было целых три выходных дня, точнее, два выходных и один праздничный. Я выбрался из кровати и, зевая и потягиваясь, отправился в ванную комнату. Через двадцать минут, пахнущий шалфеем и лаймом, с влажными волосами и в пушистом белоснежном банном халате, я уже стоял на кухне и варил себе кофе. Наверное, каждому знакомо ощущение тихой радости, которое обычно охватывает нас в выходные дни, когда не нужно никуда спешить, а можно заняться собой, любимым, побаловать чем-нибудь приятным. Для сибаритов, к которым я себя отношу, это поистине золотое время, главное – правильно и с удовольствием им распорядиться.

С чашечкой ароматного напитка я остановился перед огромными панорамными окнами, разглядывая происходящее на улице. Осень – мое любимое время года, с ее наступлением уходит удушающая летняя жара, и природа, как и люди, начинает дышать полной грудью. Деревья желтеют и начинают ронять листву, вызывая усталое умиротворение и желание пофилософствовать. Осенью, как мне кажется, самыми красивыми становятся клены. У них не только листья как звезды, но и цвет поражает разнообразием. Помню, как в детстве мне нравилось собирать опавшую листву и подкидывать её, замирая от восторга, когда она, кружась, падала к моим ногам, ходить по шуршащим листьям, подбрасывая носками ботинок и оставляя после себя утоптанные темные следы.

Вспыхнул экран лежавшего на столе сотового телефона. Сделав очередной глоток кофе и жмурясь от удовольствия, как сытый кот, я взял трубку. Поперек экрана на яркой синей полосе появилась надпись: «Милочка».

– Слушаю, – я поднес к уху телефон, представляя кукольное личико с пухлыми губками и большими серыми глазами. – Привет! Конечно, рад слышать. Свободен все три дня. Обязательно встретимся. Когда? Вполне устраивает. Целую. До встречи.

Улыбаясь, подождал, когда девушка отключит вызов и довольно улыбнулся. Сегодня будет хороший вечер. Мила позвонила сама, и это о многом говорит. Пора переводить наши отношения на следующий этап. Я окинул взглядом свою уютную холостяцкую квартиру, задержав внимание на разобранном диване. Белье, пожалуй, надо сменить.

Неожиданно телефон снова ожил, разрушив возникшие в моем воображении соблазнительные и такие многообещающие картинки. Я взглянул на экран: «Отец». Скажу сразу – обычно именно я звоню родителям, потому что у них какие-то выдуманные и абсолютно не соответствующие истине идеи о моей жуткой занятости. Говорят, что не хотят меня лишний раз беспокоить. С одной стороны – это хорошо, а с другой, как раз этого самого беспокойства порой очень не хватает.

– Привет, пап. – Я поднес телефон к уху. – Я дома. Все хорошо. А к чему такие вопросы? Что собираюсь делать? Да пока ничего. А что? Отец, мне кажется, ты чего-то не договариваешь. Мама? Что с ней? – в комнате повисла тишина, так как я слушал отца, который рассказывал, что мамино состояние в последнее время ухудшилось. Врачи говорят: упадок сил, но причины пока понять не могут. Мама сдала анализы, но установить причину резкого ухудшения физического состояния пока не удалось.

Не помню, говорил я или нет, но я люблю своих родителей. У меня нет к ним абсолютно никаких претензий, какие иногда любят выдвигать некоторые мои сверстники к своим предкам. Может, потому что я уже давно не ребенок и не просто понимаю жизнь, а принимаю ее такой, какая она есть, без розовых единорогов и фей-крестных.

Мой отец, бывший военный, и мама, преподаватель вуза, в молодости отдавали себя работе, но и обо мне не забывали, не только балуя подарками, но и жертвуя ради меня своим свободным временем, которого, с учетом их занятости, было не так уж много. Матушкой я всегда восхищался, и с годами это чувство не прошло, поэтому слова отца о том, что она болеет, огорчили меня. День перестал быть солнечным, листья на деревьях поблекли, а предстоящая встреча с Милой уже не казалась больше многообещающей.

– Пап, – произнес я в трубку раньше, чем эта мысль окончательно оформилась у меня в голове, – хочешь, я приеду? Целых три выходных. Побудем вместе. Взгляну на происходящее со стороны. Если все так плохо, как ты говоришь, заберу матушку с собой в Н-ск. Ты же знаешь, здесь недавно построили современный кардиологический центр.

Убедившись по интонации в голосе отца, что ему понравилось мое предложение, я добавил:

– Соберусь и часа через три буду у вас. Ты ей пока не говори, что я приеду. Хорошо? До встречи.

Ополоснув чашечку под струей воды, я поставил ее в шкаф и стал собираться. Надел джинсы, бордовый свитер крупной вязки, взял рюкзак, в котором, как в «тревожном чемоданчике», лежали все необходимые вещи, сдернул с вешалки куртку и, подхватив со столика ключи от машины, покинул квартиру. Надо будет позвонить Миле и отменить встречу. Она, конечно, расстроится, впрочем, как и я, но что делать?

Добрался я быстро, и въехал в город, где они жили, даже раньше обещанного. Остановился только один раз, чтобы купить маме цветы, и уже через два с половиной часа звонил в квартиру родителей. Дверь открыл отец, и при виде меня его лицо расплылось в радостной улыбке. Мы обнялись, я сделал вид, что не замечаю, как от волнения дрожат его руки, чего отродясь не было, и мысленно дал слово приезжать чаще.

– Кто там? – раздался знакомый голос, и в коридоре появилась матушка. – Мишенька! Какая приятная неожиданность!

Я отпустил отца и протянул маме букет:

– С праздником, мамуль! Не знал, чем заняться в эти три дня и решил повидаться со своими стариками. – Отец хмыкнул. – Со стариком, – исправился я, поняв намек. – Ты, мам, у меня по-прежнему молодая и красивая!

– Вот хитрец, – ответила матушка, целуя меняя в щеку. От нее пахло духами, да и одета она была не по-домашнему.

– Ты куда-то собралась?

– Хотела в парк сходить погулять и уже практически уговорила твоего отца пойти со мной.

Я повернулся, подмигивая отцу и снова повернулся к матушке.

– Давай, я схожу с тобой. Давно не гулял в парке. Погода на улице стоит замечательная!

– Конечно, Мишенька! Семен, ты же не возражаешь?

– А чего мне возражать? Ты права, мне не очень хотелось идти. А вы погуляете, поговорите, а потом все вместе съездим куда-нибудь пообедать. Возражения есть? Нет! Вот и замечательно!

Я помог маме надеть пальто, и мы вышли из квартиры.

– Как бабуля? – поинтересовался я, пропуская маму в лифт.

– До сих пор на даче. Не хочет оттуда уезжать, представляешь?

– Ну, может, и правильно. Пока не зарядили дожди, на даче хорошо, – сказал я, а мысленно добавил: «Когда дожди – тоже неплохо. Бабушкина дача – не деревянный домишко посреди помидорных и капустных грядок, а капитальный каменный дом в сосновом бору. Да и подружки-соседки неподалеку живут».

Мы вышли из дома, мама взяла меня под руку и, как профессиональный водитель сложного транспортного средства под названием «мужчина», повела в сторону парка. Кстати, он расположен близко от их дома – ехать туда не нужно, всего пара кварталов пешком. Проходя мимо дома, я увидел в кустах сирени старуху в зимнем пальто в клетку с облезлым воротником из меха затрудняюсь сказать какого животного. На ногах у этой дамы весьма почтенного возраста были резиновые галоши, а на голове лохматая вязаная шапка, которая от времени сбилась колтунами, как шерсть бездомного кота, да еще к тому же покрылась жёлтыми пятнами.

– Мам, кто это?

– Марья Васильевна, местная кошатница.

И тут я действительно увидел, что вокруг этой дамы сидит, наверное, с десяток кошек. Перед каждой стояла пластиковая коробка с какой-то едой. Причем вид у кошек был настолько отвратительный, что у меня сложилось впечатление, что старуха их не кормит, а травит. Уж больно облезлыми и больными они были.

Мы проследовали мимо, перешли дорогу и несколько десятков метров двигались молча. Я снова начал впадать в благостное состояние, которое меня охватывает осенью, и даже перебрался ближе к краю асфальтовой дорожки, где листвы больше и можно было идти, пиная ее ногами, с восторгом осознавая, что мама не будет ругать меня, как детстве, когда я любил проделывать подобное. Солнце освещало мамины золотисто-русые, убранные в пучок волосы и разбегалось бликами по голубому полупальто.

– Ма, я говорил, что люблю тебя?

– Говорил. И я люблю тебя, Мишенька. Ты у меня замечательный. Но мне бы хотелось бы полюбить кого-нибудь маленького, похожего на тебя. А внук это будет или внучка, мне неважно…

– М-а-ам… – протянул я, понимая, что разговор свернул на неприятную для меня тему. Почему родители так хотят, чтобы я женился?

– Никто этого не требует, – отозвалась мама, по-видимому, овладевшая за годы общения со мной телепатией. – Просто мы с папой, увы, стареем. Хотелось бы как-то разнообразить нашу устоявшуюся скучную жизнь.

– Я понимаю, что вам хочется испытать острые ощущения, воспитывая кого-то похожего на меня. По вашим рассказам, это было захватывающе, особенно когда я поджег квартиру, но, – я поднял указательный палец и продолжил голосом маминого коллеги, профессора литературы. – Как говорила Царевна Лебедь во всем известном детском бестселлере: «Но жена не рукавица: с белой ручки не стряхнешь, да за пояс не заткнешь». Или тебе внук отдельно от меня и моей будущей жены нужен?

– Что ты говоришь, Миша? Как так можно? – тут же возмутилась матушка, но продолжения разговора не последовало, так как у нее зазвонил телефон. К слову, к этому времени мы уже находились в парке. Я деликатно отошел в сторону, чтобы мама могла поговорить со своей приятельницей. Но стоять на выложенной плиткой дорожке было скучно, и я стал ходить между деревьями, подкидывая ногами сухие осенние листья, радуясь, что в этом городе меня никто не знает и можно вести себя вот так по-детски. Пахло влагой и преющей листвой – именно так, как и должно пахнуть осенью.

Я брел от одного дерева к другому, изредка оборачиваясь, чтобы убедиться, что матушка все еще разговаривает, пока не оказался возле детской площадки, которая, судя по виду, была новой, а потому современной. Хотя карусели-крутилки и горки из моего детства здесь тоже присутствовали. По периметру стояли лавочки, на которых сидели мамочки, чьи дети носились по площадке. Чуть в стороне от общего бедлама расположились женщины с колясками. Я подумал, что моя матушка, видимо, мечтает в том числе и об этом: сидеть на лавочке и смотреть как ее внук или внучка носятся одних качелей к другим.

Когда именно появился старик в длинном черном пальто, я не заметил. Но вел он себя, на мой взгляд, очень странно: подходил к мамочкам с колясками и о чем-то просил их. Я понял это по тому, как он склонялся в полупоклоне, прижимая руку к груди. Женщины реагировали по-разному. Одни смотрели на него с явным недоумением, другие отвечали резко и отворачивались. От последних старик отскакивал, как будто в него плеснули горячей водой. Во мне тут же проснулось журналистское любопытство: интересно, что же ему от них нужно? Жаль, что я стоял слишком далеко и ничего не слышал…

Одна из мамочек встала и, толкая коляску перед собой, пошла по дорожке к выходу из парка. И тут я не выдержал. Обернувшись в очередной раз, я убедился, что матушка все еще разговаривает, и поспешил за незнакомкой.

– Прошу извинить меня, – я протянул молодой мамочке лист клена, который подобрал по пути. Улыбнувшись в ответ, девушка взяла листик. Я почувствовал удачу и поспешил добавить:

– Не подумайте ничего плохого. Я пришел в парк с матушкой, доктора советуют ей больше гулять на свежем воздухе, – я развернулся корпусом и показал на маму, которая до сих пор разговаривала по телефону. Добавил в голос каплю иронии и со вздохом закончил:

– Она увлеклась беседой со своей приятельницей, а я решил немного пройтись по парку, чтобы не мешать ей, и увидел странного старика, который подходил к вам на детской площадке. Еще раз прошу простить меня за, может быть, излишнее любопытство, но что он хотел от вас?

Разговаривая с молодой женщиной, я задействовал все свое красноречие и обаяние. Если она не захочет ответить на мой вопрос, мне придется ретироваться, причем с извинениями. Но, к счастью, девушка ответила:

– Я этого старика вижу впервые, но моя подруга встречала его раньше, около месяца назад. Я думала, что она шутит, рассказывая о нем, она та еще приколистка, однако все оказалось правдой. – Ребенок в коляске закряхтел, и девушка, склонившись, что-то поправила внутри, может, дала пустышку малышу и извиняющимся тоном добавила:

– Нам пора идти.

Она покатила коляску к выходу, а я пристроился рядом.

– Так что хотел от вас этот старик?

– Подержать ребенка. И даже предлагал за это деньги. Представляете?

– Вы отказались, – уверенно сказал я.

– Конечно. Вы видели, какое у него лицо? Кожа шелушится, глаза слезятся… Может, он чем-то болен? А вдруг он заразит ребенка? Да и просьба, согласитесь, странная. Зачем старику чужой ребенок? А вдруг он маньяк? Схватит младенца и убежит? – почувствовав, что последнее предположение, учитывая возраст старика, выглядит нелепо, девушка добавила. – Может, его машина ждет возле парка? Он запрыгнет в нее с ребенком, и поминай как звали.

– Думаю, вы правильно поступили, – ответил я за мгновение до того, как услышал: «Миша!»

– Простите, матушка зовет, – и, улыбнувшись девушке, я бросился на зов.

Мы гуляли еще около часа, до тех пор, пока мама не устала. Тогда мы сели на лавочку рядом с огромным пурпурным кустом бересклета, чтобы она могла отдохнуть перед обратной дорогой. Ей опять кто-то позвонил. В этот раз она сделала знак, что разговор долго не продлится, и я остался сидеть на лавочке, снова вернувшись мыслями к старику и его странной причуде насчет младенцев. Мама больше слушала, чем говорила, и не мешала мне думать. Вдруг боковым зрением я заметил какое-то движение. Я повернулся и увидел собаку, лежавшую под кустом бересклета. Это была не какая-то дворняжка, а огромный черный ротвейлер с рыжими лапами, мордой и такими же рыжими пятнами бровей. Подняв голову, он взглянул на меня и снова уронил голову на лапы. Я люблю собак, причем больших – особенно, но с этим псом явно что-то было не так. Я встал с лавки и, стараясь двигаться спокойно и не делать резких движений, направился к собаке. Приблизившись, я понял, в чем была причина такого ее поведения. Она была до крайности истощена. К выпирающим ребрам добавлялись загноившиеся глаза и покрытые кровавыми ранами подушечки на лапах.

– Кто же сделал такое с тобой? – прошептал я, сидя на корточках возле животного. – Ты, наверное, есть хочешь? Подожди минутку.

Я вернулся к маме, тихо произнес: «Я сейчас», получил кивок, что меня услышали, и бросился к выходу из парка. По пути я пытался решить, что же купить псу из еды. А может, просто напоить его и отвезти в ветеринарку? В конце концов я убедил себя, что так будет правильно. Купил бутылку воды и пустой пластиковый контейнер и поспешил назад. Обогнув куст, я открыл бутылку со словами:

– Сейчас, потерпи немного, – и вдруг замер. Пса под кустом не было и даже трава, где он только что лежал, была не примята. Я застыл на месте, не понимая, что происходит.

– Мишенька, что с тобой? – донесся до меня мамин голос. – Куда ты так стремительно направился? – увидев у меня в руках бутылку, мама с улыбкой добавила:

– Пить захотел?

Я кивнул, продолжая разглядывать куст, под которым еще пять минут назад лежала собака.

– Ну, что, пойдем домой? – я кивнул, ставя бутылку на лавочку. Мама взяла меня под руку, и мы направились к выходу из парка. По пути она рассказывала мне о приятельнице, с которой разговаривала, а я думал о старике и странной собаке. Где-то между лопаток я чувствовал странный зуд. Учитывая, что я недавно купался, да и крылья у меня, совершенно очевидно, проклюнуться не могли, я решил, что это знак. Что-то назревало, причем в самое ближайшее время. Знать бы, что, я бы хоть какие-то меры предпринял. Произошедшие за последнее время со мной необычные события волной пронеслись в памяти, усугубляя неприятные ощущения. Я вспомнил, что оставил четки отца Серафима в машине, а свисток смерти – в рюкзаке, и огорчился. Кто же знал, что в этом небольшом провинциальном городке со мной что-то может случиться?