Щелкунчик – Эрнст Гофман

Первое знакомство (как бы странно это ни звучало…) с творчеством немецкого классика, Эрнста Теодора Амадея Гофмана. Обожала в детстве мультфильм по этой чудесной сказке, но вот книгу прочитала впервые. И как раз под Рождество – а сказка очень атмосферная, рождественская)Трогательная, добрая, милая и бесконечно сказочная история. Здесь есть и волшебная страна (куда же без нее?), и заколдованный принц (тот самый безобразный вначале Щелкунчик) и заколдованная принцесса (Пирлипат), баталии игрушек и мышей, атмосфера праздника, Рождества и ожидания чуда. А чудо обязательно случится, если веришь в него всем сердцем, до глубины души…А еще это прекрасная история любви между Мари и юным Дроссельмейерем. Поэтому тем более странно, что я не читала эту сказку, я ведь обожаю все такое, романтичное…)Классическое произведение, написанное в далеком уже от нас 19-м веке, но как же увлекательно это читается и в наши дни, как следишь за перипетиями сюжета и удивляешься финалу. Да, про финал этой необыкновенной истории я отчего-то напрочь забыла и о волшебном превращении тоже. С годами вера в чудеса, видимо, все-таки ослабевает и как же хорошо, что есть такие книжки, которые напомнят:)…Удивительно теплая сказка, естественно, с хэппи-эндом (что я особенно ценю:), которая учит совершать добро (оно к тебе же обязательно и вернется) и верить в чудеса, что бы ни случилось и что бы ни говорили эти упрямые взрослые)И, кстати, как мне показалось, книга отнюдь не только для детей. Она и для взрослых. В жизни каждого человека должно быть небольшое местечко для волшебства (ну или большое. это как повезет:) 5/5 Всех с наступающим Рождеством!

Вообще-то, рецензию на эту сказку я собирался написать на Новый год, но так сложилось, что руки до неё не дошли, а некий замысел остался, и вот очень скоро представился случай вернуться к уже частично обдуманной рецензии. А повод такой, что сегодня – 24 января – исполняется 245 лет со дня рождения Эрнста Теодора Амадея Гофмана, который первые 29 лет своей жизни вместо третьего имени Амадей носил имя Вольфганг. Амадеем он стал в честь великого композитора Моцарта, страстным поклонником которого был, и взяв третье имя, как у него, стал полным – трёхименитым – его тёзкой.Хотя, если бы он ведал, какую чудесную музыку через много лет после его смерти сочинит русский композитор Пётр Ильич Чайковский к балету, поставленному как раз по «Щелкунчику», он, наверное, переименовался бы в Эрнста Теодора Петра. Это, конечно, шутка, но музыка Чайковского действительно настолько великолепна, что заслуживает самых восхитительных эпитетов. Я, признаюсь, не слишком рьяный поклонник классической музыки, но Чайковский и Моцарт – те композиторы, которых я принимаю и могу слушать бесконечно долго. И Гофман выступает неким связующим – писательским – звеном между двумя великими композиторами.Сама сказка имеет непростую структуру, можно сказать, что одна сказка содержит в себе другую, но четкой границы между двумя историями нет, они как бы переливаются друг в друга. А связывают их действующие лица, у которых были реальные прототипы. Ведь Гофман сочинил эту сказку специально для детей своего друга и будущего биографа Юлиана Гитцина – Фрица и Мари. Потому-то и главные герои сказки носят эти имена, это тот случай, когда автор рассказывает детям сказку о них самих – приём часто используемый сказочниками. Но и образ загадочного крёстного – старшего советника Дроссельмейера, – возможно, есть своеобразный автопортрет самого Гофмана.А еще обе сказки – внешнюю и внутреннюю – связывает фигура заглавного героя, он же – племянник Дроссельмейера. В образе Щелкунчика проявляются и героическая тема, и романтическая. Первая – в жестоком противостоянии с мышиным царством и его армией, вторая – в отношениях, возникающих у него с юной Мари. В последнем аспекте своеобразно проявляется бродячий сюжет европейских сказок о красавице и чудовище.Этот сюжет дважды обыгрывается в сказке, в одном случае побеждает эгоизм – принцесса Пирлипата и Щелкунчик, в другом – любовь – Мари и всё тот же Щелкунчик. А мне очень запомнилось диковенное слово – кракатук. Так называется орех, который играет важную роль во внутренней сказке.Я думал, Гофман сам придумал это слово, но оказывается, он вычитал его в какой-то древнеперсидской сказке, и так им впечатлился, что даже, якобы из-за него придумал своего «Щелкунчика».Что еще показалось мне в сказке Гофмана не совсем обчным, так это то, что представителями злых сил у него выступили мыши. Как-то так повелось, что в западной культуре маленькие мышки гораздо чаще были носителями положительных качеств, и им следовало сопереживать. Окончательно такой стереотип закрепили американцы своими Микки-Маусом и Джерри. У нас же к мышам было меньше пиетета, их роль у нас выполняли чаще всего зайцы, опять же, закреплено в «Ну, погоди!» Такая «любовь» западных авторов к мышам кажется мне не совсем искренней, ведь большинство людей этих животных или боится, или испытывает к ним отрицательные чувства. Так что в этом отношении я принимаю выбор Гофмана назначить на роль злодеев мышей.Вообще, приходится признать, что сказка, несмотря на свой новогодне-рождественский антураж, имеет некоторые элементы ужастика. Конечно, не такого кровавого, какие через 150 лет будут снимать голливудские режиссёры, но тема «Челюстей» все же была заявлена Гофманом намного раньше Бентли и Спилберга.

Я – легенда щелкунчикЯ полюбил щелкать семки и фисташки раньше, чем узнал о Гофмане. Я грыз их вообще задолго до того, как понял, кому обязаны создатели «Истории игрушек» и «Ночи в музее». Когда я полюбил щелкать семечки, я не мог знать, куда попаду в предновогодний вечер 2012 года.Каждый год 31 декабря мы с друзьями ходим в баню в Национальной опере Украины ставят балет Чайковского «Щелкунчик». Ну мы моемся в бане они обеспечивают рождественским настроением грустное население 21 века. Они продают нам сказку, билеты в которую лучше покупать заранее, и лучше – в один конец. От этой музыкальной и танцевальной поддержки Щелкунчик только выигрывает. Так же, как он не справился бы с полчищами мышей без поддержки Мари, Фрица и их крестного, в двадцатом веке Щелкунчик мог не справиться без поддержки Чайковского. Но этот новый крестный отец сделал нам предложение, от которого мы не смогли отказаться – продолжить читать простецкую, но красивую сказку под гениальную, но сложную музыку. Во времена замысловатых и высокотехнологичных сказок стоит поддерживать Щелкунчика и интерес к нему. Когда я буду влиятельной фигурой в сфере культуры, вместе с биноклями зрителям «Щелкунчика» будут предлагать взять на спектакль упаковку фисташек. Чтобы, глядя на сцену, каждый мог ненадолго оказаться щелкунчиком. И если мы хотим обсудить, насколько это невоспитанно, то вспомним, что между древней Грецией и Шекспиром театр вообще считался прихотью кощунственных бунтарей. А если и это не аргумент, то вспомним, что и Мари пришлось пожертвовать красивыми марципановыми куклами ради победы Щелкунчика.