Татьяна Лепская
Суши из дракона

Глава 1

Перерезав красную ленту, я подняла глаза и улыбнулась в направленную на меня камеру. Вокруг послышались хлопки и одобрительные возгласы, смешавшиеся в какофонию. Ярко сверкали вспышки фотоаппаратов, стоящие позади повара радостно поздравляли меня.

– Елизавета Александровна, с открытием вас!

– Ура!

– Поздравляем!

Мой первый ресторан. Первый значимый успех в карьере сушиста.

Я стремилась к этому добрые пятнадцать лет. И вот когда мне исполнилось тридцать два года, я, наконец-то стою на пороге собственного ресторана.

Сердце учащённо билось в груди, а от волнения легким было тесно в груди. Казалось, это все просто сон, но нет. Я на самом деле смогла добиться всего этого.

Конечно, на то, чтобы прийти к этому, пришлось много трудиться. С семнадцати лет я упражнялась в изготовлении суши и ножом орудую лучше, чем собственными руками.

Наконец, я добилась настоящего значимого успеха. Впереди еще много работы, но знаю – я справлюсь.

Взгляд выхватил из толпы мою знакомую, которая с приклеенной улыбкой следила за торжеством. Она держала в руках фирменный коктейль и похлопывала по кисти, изображая овации.

Мы обе повара-сушисты. И обе пытались захватить внимание спонсора, который помог бы открыть собственный ресторан.

У меня получилось овладеть вниманием, а вот она осталась за бортом.

Я никогда не кичилась успехом перед остальными. Для меня победа – это нечто личное. Я бросаю вызов собственному характеру и когда добиваюсь успеха, хвастаюсь только себе, а потом ставлю новые цели.

Амбициозность и скромность – вот мой подход.

Посмотрев на знакомую, я подумала о том, чтобы предложить ей поработать на моей кухне. Она, вероятно, откажется. Но у нее будет шанс показать себя. Тем более, ей всего лишь двадцать пять лет. У нее много возможностей и открыта дорога.

Уверена, она справится.

Яркая вспышка от фотоаппарата и я вдруг почувствовала легкое головокружение со слабостью.

Наверное, от волнения живот взбунтовался.

Стараясь игнорировать неприятные ощущения, я зашла в зал, где на длинных столах располагались роскошные суши, роллы, сашими и свежие морепродукты. Такой набор продуктов стоит огромных денег. Я отбирала каждый ингредиент с дотошным вниманием, а блюда для открытия изготовила сама вместе с командой поваров.

Гости уже начали пробовать угощения. Со всех сторон сыпались комплименты и поздравления.

Головокружение стало сильнее. Сердце билось все чаще. Легкие едва расправлялись от густоты воздуха. Я чувствовала, как немеют губы, а усталость становится просто невыносимой.

Последние сорок восемь часов я совершенно не спала и готовилась к открытию. Наверное, именно в этот момент организм сказал «Хватит!».

Меня окружала толпа. Гости подходили с наполненными до краев тарелками, хвалили меня с набитыми ртами.

Почему так жарко и душно? Перестал работать кондиционер? Надо найти управляющего и поругать его за беспечность.

Открытие должно пройти идеально!

Боже, как жарко…

Хотелось сесть прямо здесь на полу, уперевшись лбом в холодный пол. На языке чувствовала горечь, словно меня вот-вот вырвет.

Наверное, это все волнение и усталость.

– Вам плохо? – уточнил мужчина-гость. – Вы выглядите неважно.

– Все хорошо, – пролепетала я, хотя услышала от себя всего пару звуков. Онемевшие губы не хотели слушаться.

– Вы вспотели.

– Все…

Я почувствовала, как меня ведет в сторону. Не смогла удержаться на ногах и упала на пол, едва не сбив с ног пожилую даму.

– Вам нехорошо? – заволновалась женщина.

– Да, – пыталась ответить я, но онемевший язык совершенно меня не слушался.

– Скорую! Быстро вызовите скорую!

Сердце билось так часто и сильно, будто оно хотело вырваться из груди. Я перестала чувствовать собственные ноги и руки.

Хуже того, не могла дышать и открывала рот, будто выловленная из воды рыба… Рыба…

В последний момент я поняла, что со мной происходит. Я много раз читала об этих симптомах. Сама же когда-то пыталась научиться этому искусству.

Меня отравили! Видимо, яд добавили в еду во время недавнего перекуса. И только одна рыба давала такой эффект – фугу.

Сознание едва держалось, а тело словно превращалось в мешок, набитый картошкой. Перед тем как потерять сознание, я увидела свою знакомую. Она стояла напротив среди суетящихся людей, улыбалась и похлопывала по кисти.

«Это она убила меня», – подумала я, прежде чем сознание окунулось в густую тягучую темноту.

Глава 2

Резко вздохнув, я открыла глаза и закашлялась. Горло невыносимо болело, как и кожа, которая саднила так, будто я съехала голая по каменной горке.

Я едва могла шевелиться и только ослепленные глаза безумно рассматривали окружение.

Глаза слепило яркое солнце. Пахло водорослями и сырой рыбой.

Где я?

Сознание судорожно искало ответы. На мгновение даже забыла, как меня зовут. Кажется, Лиза. Лиза… Элоиза. Нет. Я не Элоиза. Я Лиза. Или нет?

Я бестолково ерзала на месте, пытаясь понять, где нахожусь. И когда в руках появились силы, перевернулась набок и сосредоточилась. Взгляд выхватил скалы, покрытые солью и засохшими водорослями. Я лежала на голых камнях в тесном мокром платье. На коже корочкой засыхала соль.

Ничего не понимаю. Где я?

Сознание перескакивало с одних воспоминаний на другие.

Вот я стою на берегу моря. Я жду его. Скоро закат, а он не появляется…

…Успех… Я наконец-то смогла добиться и скоро открою ресторан.

…Он, наконец-то, пришел. Глядит на меня с презрением…

…В руках сверкает нож с бритвенном острым лезвием. Он удобно устраивается в моей руке и… Я с силой втыкаю его в тушку рыбы, отрубая голову. Отец любит рыбный суп… Приготовлю ему сегодня… Суши… Добавить немного соевого соуса… И обязательно морскую капусту, чтобы получилось сытнее. Отцу завтра с раннего утра идти на рыбалку…

Голова разболелась, и меня вывернуло наизнанку.

В животе ничего не было, кроме соленой воды и желчи.

Воспоминания в голове смешались, превратившись в настоящий балаган, наслаивались друг на друга, вытесняя одно за другим.

Вот я стою у берега моря и, прикрывая глаза от солнца, смотрю на лодку отца. Яркая вспышка. Я улыбаюсь на камеру, держа в руках деревянную тарелку с настоящим произведением искусства. Потом сижу и расплетаю сети под тусклым пламенем свечи, а отец напевает, очищая рыбу от чешуи. Я завариваю кофе и с радостным волнением думаю о том, каким будет следующий день после открытия ресторана…

Но…

Следующего дня не наступит никогда. Для нас.

Холодная соленая вода попадает в рот… Я пытаюсь вдохнуть, но раз за разом проглатываю только мерзкую воду… Это он виноват! Я умерла из-за него! Она отравила меня! Гадина!

Какофония мыслей стала настолько сильной. Наши голоса кричали, захлебываясь словами, будто остатки души боролись за тело. В какой-то момент я поняла, что плачу. Не могу успокоиться, трясясь от истерики и упираясь лбом в соленые камни.

А потом все же наступила тишина.

– Лиза, – пробормотала я потрескавшимися губами. – Я Лиза.

***

Мне потребовалось много времени, чтобы прийти в себя. Пришлось сначала встать на колени и оглядеться, прежде чем подниматься на ноги.

Я находилась в каком-то месте, которое казалось мне смутно знакомым. Но я никогда не была здесь, хотя и чувствовала сердцем – это родные края.

Я сидела на берегу моря или океана. Бирюзовая вода ласково облизывала берег, а остроконечные скалы, наполовину находящиеся в воды, покрывали ракушки и водоросли. Весь берег осыпали красивые фиолетовые камни от светло-сиреневого до пурпурного цвета.

Сейчас был полдень, и солнце нещадно палило, будоража разъеденную солью кожу.

Встав на ноги, я почувствовала сильное головокружение, но все же смогла устоять.

Поглядела на собственные руки и ощутила неприятный диссонанс, не узнавая в покрасневших пальцах собственные. Как и не узнала темные пряди, грязными сосульками свисающими на груди, хотя я всегда была русой.

Ничего не понимаю…

Дойдя до воды, взглянула на свое отражение, но даже с искажениями поняла – это не я. На меня смотрела совершенно другая девушка. Темноволосая, загорелая, с темными бровями и худенькая, как тростиночка.

Я же была светловолосой, голубоглазой и крепко взбитой девушкой.

Что-то явно было не так… Наверное, это просто дурацкий сон. Я скоро проснусь и пойду на смену в новый ресторан.

Но что-то мне подсказывало – это не сон.

Волна резко поддалась вперед, ударившись мне в ноги и поднявшись до колена.

Я ощутила прилив животного ужаса и отскочила назад, как ошпаренная. Сердце громко стучало в груди при мысли, что окажусь в воде. Чистый незамутненный страх стал для меня сюрпризом. Ведь я никогда не боялась воды, а сейчас одна только мысль зайти в эту пучину вызывала ужас.

Постояв еще немного, я двинулась вдоль берега, стараясь сохранять приличное расстояние от воды.

Идти было тяжело. Мокрое платье тянуло вниз, юбка путалась в ногах, а там, где одежда засохла, мешала двигаться. Еще и солнце подпекало голову и плечи. И так хотелось пить.

Облизывая потрескавшиеся губы, я смотрела на протоптанную дорожку, ведущую вверх на холм.

Еле взобравшись наверх, я устало уперлась руками в колени и, тяжело дыша, огляделась.

Впереди чуть дальше вдоль берега пролегала деревушка, которая плавно перетекала в большой город, где на самой вершине стоял роскошный замок с пиками красных, как кровь крыш.

Выглядело место очень странно. Все дома были, как из позапрошлого века, а в порту стояли самые настоящие парусные корабли.

Усталость, боль и головокружение от пекла, заставляли меня усомниться в своем зрении. Но сердце опять же чувствовало – это мой дом.

Ничего не понимаю.

Передохнув, я двинулась в сторону деревушки.

Надо бы хорошенько переварить эту ситуацию, но у меня попросту не было сил на какие-то умозаключения.

До деревушки я добралась, когда солнце опустилось практически к самому горизонту. Из-за слабости часто приходилось останавливаться и отдыхать. Дома стояли не так уж и далеко, но чем больше шла, тем огромнее казалось расстояние.

Оказавшись на окраине, я бестолково оглянулась, пытаясь найти среди людей хотя бы одно знакомое лицо.

Мужчины и женщины, трудящиеся на огородах, расплетающие сети, и поливающие скромные садики, с любопытством смотрели на меня и перешептывались.

Представлю, что они себе надумали. Завтра наверняка по всей деревне пойдут слушки о некой девушке, пришедшей со стороны и выглядевшей, как прокаженная.

Все казалось таким знакомым, что мне стало не по себе. И люди и дома и даже повороты на другие улочки.

Закрыв глаза, я могла с уверенностью пройти вперед и выйти к дому, но… Боялась довериться этим чувствам, не понимая, что происходит.

– Элоиза! – послышалось откуда-то сбоку.

Я не сразу поняла, что обращаются ко мне.

– Элоиза! – послышалось ближе.

Повернувшись, я увидела, как ко мне спешит пожилой мужчина. Седой и наполовину лысый, с лицом, испещренным глубокими морщинами, загорелой до темноты кожей, сгорбленный и ужасающе худой.

– Элоиза, – старичок прытко подскочил ко мне, обнял и, схватив за плечи, принялся оглядывать. В его взгляде читалось искреннее беспокойство. – Что же с тобой случилось, милая? Где ты была, доченька?

– Э-э…

Я не знала, что ответить. В голове было столько воспоминаний и мыслей…

– Ты же вся исцарапана, доченька, – седые брови старика жалостливо изогнулись, а голос дрогнул. – Сколько же у тебя синяков…

Он громко шмыгнул носом.

– Что с тобой случилось, Элоиза? Куда ты пропала?

– Не знаю, – ответила я и ощутила, как мурашки бегут по телу. Это был не мой голос! Это не я!

Меня охватила секундная паника, от которой сдавило грудную клетку, а перед глазами потемнело. Это не мое тело! Я оказалась в другом месте!

Этого не может быть!

– Бедненькая моя.

В глазах старика застыли слезы. Он на самом деле перепугался и ужасно переживал.

– Пойдем домой, – мужчина приобнял меня за плечи и повел подальше от соседей, который забыли про свои дела и с любопытством следили за нами. – Я дам тебе горячего чая. Как ты любишь.

Пройдя всего несколько домов, мы очутились возле хлипкой хибары, которая держалась разве что благодаря опорам из деревянных палок. Вокруг хижины стояли опоры с сетями и какие-то клети, похожие на те, в которых держат попугаев, но только деревянные.

Дом стоял на самом краю деревни недалеко от берега моря. Так близко, что слышался плеск волн и шелест гальки.

Выглядела хижина ненадежно, а соломенная крыша не внушала доверия. Если вдруг ночью пойдет дождь, вся вода окажется внутри. Да и стены не выглядели так, будто могут выдержать натиск ветра, а ведь на море часто случаются штормы.

Отец – я думаю, что это отец той, в чьем теле оказалась – открыл дверь и провел меня внутрь.

Оказавшись в темном помещении, я ужаснулась от душного запаха рыбы и соли, но когда глаза привыкли к темноте, приятно удивилась тому, как уютно внутри. Намного лучше, чем снаружи. В хибаре хоть и было темно, но тепло и вполне чисто.

Посреди небольшого помещения стоял круглый стол, а рядом с ним два приличных деревянных стула. Под потолком висели специи, чеснок, грибы, такие же странные клети и сухая рыба. Так вот откуда запах…

Помимо этого, внутри была каменная печь со следами гари на стенках и две кровати. На стенах сушились травы. На полочках рядом с печкой хранилась посуда и разная утварь.

Отец усадил меня на стул, на котором лежала вязанная из ткани сидушка, похожая на ту, которую делала моя бабушка. Мужчина ушел готовить чай, приговаривая под нос, как ужасно я выгляжу.

Закончив делать чай, старик вернулся ко мне, поставил передо мной чашку и положил корочку хлеба.

– И то, что ты любишь, – сказал он и зачерпнул из маленькой баночки щедрую ложку меда.

– Стой! – резко выкрикнула я, прежде чем он положил ложку в чай.

Старик замер и удивленно посмотрел на меня.

– Знаю, что он стоит огромных денег, но ты так плохо выглядишь, милая…

– У меня страшная аллергия на мед!

Лоб мужчины разрезала глубокая задумчивая морщина. Отец заколебался, но же вернул мед обратно в баночку.

– Тебе, наверное, нездоровится, Элоиза, – старик протянул руку и притронулся к моему лбу шершавыми пальцами. – Вроде лоб негорячий…

– Я в порядке, – немного покривила душой. На самом деле чувствовала просто ужасно. – Но мед мне нельзя.

– Почему? Ты ведь так его любишь! Мы каждый праздник съедаем по ложечке! Ты всегда так радуешься, а теперь… Говоришь, что у тебя какая-то ал… алегрия.

– Аллергия, – поправила я.

Задумчиво посмотрела на мед, потом на отца Элоизы. Его беспокойный влажный взгляд вызывал у меня целую бурю эмоций: жалость, сострадание, любовь и желание увидеть улыбку на губах старика.

Неловкими пальцами взяла ложечку, зачерпнула мед и отправила с рот.

Боже, не знала, что мед настолько сладкий. Я ела его только в очень раннем детстве, но после первого же приступа родители строго следили за тем, чтобы я не потребляла этот продукт.

Но я ведь не в своем теле. Это же очевидно.

Растирая языком сладкую массу, я чувствовала, как боль в горле отступает, а сознание начинает проясняться.

Отец наблюдал за мной, и с каждой секундой его лицо становилось все добрее и радостнее.

– Вкусно, – вынесла вердикт, улыбнувшись старику.

– Разнотравье, – гордо ответил мужчина и сел на соседний стул. – Брали с тобой как-то гречишный, но тебе он не пришелся по душе.

– Спасибо, – искренне поблагодарила я.

– Ты пей, пока не остыл, – кивнул на кружку отец.

Я взяла в руки глиняную чашку и принялась осторожно цедить травяной чай. И когда допила до половины, рискнула съесть корочку хлеба.

Еда и горячий чай придали мне сил и развеяли туман в голове.

Сейчас отчетливо стала понимать – я не дома. В привычном понимании слова. Что-то случилось со мной, и я оказалась в другом месте.

Помню, как была на открытии ресторана. Мне стало плохо из-за отравы и… Всё. Я оказалась здесь.

Не знаю, вторая ли это жизнь или просто бредовый сон, но я чувствую руки, ощущаю вкус еды и чую запахи, а, значит, жива. Но не в своем теле.

Что случилось с Элоизой – не знаю, но очень надеюсь это выяснить. Ведь с ней случилось нечто плохое. Такое же плохое, как произошло со мной на открытии ресторана.

– Где ты была Элоиза? – тихо спросил отец, посмотрев на меня грустным взглядом.

– Не помню, – вздохнув, ответила я.

Он покачал головой.

– Тебя не было два дня.

– Два дня? – удивилась я.

– Я уже начал думать, что ты померла.

Голос старика снова сорвался, а по морщинистой щеке скатилась слеза.

Неожиданным порывом я положила ладонь на его руку и сжала пальцами, приободряя. Это была не моя реакция. Элоизы. Будто вместе с телом мне передались ее чувства.

С одной стороны, это хорошо, я не ощущаю себя чужой в этом месте, но с другой… Как я смогу дальше отсеивать свои чувства и Элоизы…

Придется как-то смириться с новой жизнью. Узнавать этот мир и ставить цели. Да… Новые цели помогут быстрее освоиться.

На щеке старика снова скатилась слеза.

– Все хорошо… отец.

Слово тяжело соскользнуло с языка. Я давно не называла кого-то отцом. Мой папа умер так давно, что не помню его лица. А мать… Лучше бы про нее не вспоминать.

Старик накрыл шершавой ладонью мою руку и погладил ее.

– Я рад, что ты вернулась. Пусть даже не помнишь, что случилось. – Покачал головой. – Пусть и не помнится. Главное – живая.

Мы еще немного посидели вместе.

Отец тихо рассказывал, как искал меня на берегу моря, надеясь найти хотя бы тело. Он уже не надеялся отыскать меня живой. Ходил по соседям, собирая крупинки из рассказов.

Сегодня утром снова пошел искать, но вернулся раньше, так как колено совсем разболелось. И увидел меня, стоящую посреди деревни в порванном платье и засохшей солью на коже.

– Не зря молился, – кивал отец. – Не зря.

Сердце обливалось кровью при мысли, что когда-то придется ему сообщить горькую весть. Но пусть это будет не сегодня. Сейчас старик рад возвращению дочери.

Когда рассказ иссяк, отец тяжело встал и, прихрамывая, подошел к постели.

– Пошли с тобой спать, милая. Завтра не вставай со мной. Отдохни.

После мы легли в кровати и потушили одинокую свечу.

К своему удивлению, я заснула быстро, но перед этим перед глазами проскользнуло воспоминание того, как я…

… Встаю на колени. Острая галька врезается в кожу…

Целую его руку, ощущая носом запах женских духов. Чувствую, как меня терзает ревность…

Поднимаю взгляд, но не вижу его лица из-за яркого света. Сердце трепещет от любви…

…Соленая вода дерёт горло. Не могу дышать. Я задыхаюсь. Он крепко держит меня… Не могу всплыть сама…

Воспоминание ярко вспыхнуло в голове и быстро погасло, а я сразу же заснула, продолжая чувствовать крепкие пальцы на своих плечах.

Глава 3

Утром я чувствовала себя гораздо лучше. Горло, благодаря меду, перестало болеть, тело еще ломило, но все же не так сильно, как вчера. Оставалась небольшая слабость, но от нее можно быстро избавиться, налив себе кофе…

Сев в постели, я поджала губы и оглянулась. Вряд ли в простой хибаре найдется этот напиток. Его либо вообще нет в этих краях, либо он невероятно дорогой.

– Будет туго без кофе, – пробормотала я.

Обернулась, чтобы посмотреть на соседнюю кровать.

Постель отца пустовала, хотя сейчас очень раннее утро.

Видимо, тихо ушел работать и решил меня не тревожить.

Я встала с кровати и вышла из хижины. Прохладный морской воздух сразу же забрался под платье, заставив меня поежиться.

Сегодня море тревожилось. Волны поднимались почти до пояса, выбрасывая на берег куски дерева и водоросли.

Помню, когда-то снимала хижину на берегу моря еще в своем теле. Домик был, конечно, намного лучше этого, но ощущение уюта и умиротворения было абсолютно такими же.

Непривычно думать, что я теперь совсем другой человек. И как бы мне ни хотелось верить, увы, не вернусь. Той девушки, которой когда-то была, больше не существует. Противоядия от яда рыбы фугу не существует. Вряд ли меня успели спасти.

Поэтому осталась только я – Элоиза.

Отныне мне придется уживаться в незнакомом месте при новых обстоятельствах. Я не привыкла предаваться унынию. При желании и огромном труде можно многого добиться.

А я собиралась добиться гораздо большего, чем жить в разваленной хибаре и расплетать сети. Но первым делом, нужно понять, где я очутилась.

Снова зашла в дом и открыла старый потертый сундук в углу комнаты. Чтобы оценить место, где я оказалась, надо выйти в город и выяснить как можно больше информации.

Только вот все платья Элоизы были старыми и потрепанными. Наверное, то, в котором я очнулась на берегу моря, было самым приличным.

Хотя… Вон там в самом углу лежит вполне красивое платье. Наверное, Элоиза держала его для особых случаев.

Достала вещь из сундука и оценивающе осмотрела одежку. Это оказалось белое платье с открытыми плечами, где поверх белой юбки накидывалась еще одна коричневая, а вокруг талии крепился корсет с красивой вышивкой и тканевый пояс.

Чудесное платье. Ну точно на особенные случаи.

Быстро переодевшись, я привела себя в относительный порядок, заплела волосы и умылась.

Через несколько минут я уже шла по деревенской улочке в сторону города.

У меня практически не было воспоминаний Элоизы, поэтому идти пришлось интуитивно.

Деревушка представляла собой окраину, где жили в основном бедняки: рыбаки, простые селяне, небогатые ремесленники, попрошайки и худые дети в большими голодными глазами.

Судя по сетям и клетям в моей хижине, отец – рыбак. Я же, получается, дочь рыбака. Понятно, почему наша хибара выглядит так бедно, а ложечка меда считается невероятной роскошью.

Что ж, отец. Раз теперь я живу в этом мире, то не позволю нам прозябать в бедности и сделаю все, чтобы ты встретил старость в сытости и комфорте.

Раз с Элоизой случилась беда, то теперь забота о ее отце ложится на мои плечи.

«Не переживай, подруга, я присмотрю за ним», – говорила себе, словно могла общаться с Элоизой.

В задумчивости я и не заметила, как пересекла деревню и оказалась в городе. Хлипкие деревянные дома сменились на добротные, а пыльная дорога на брусчатку. Здесь все так же царила бедность, но не такая беспросветная, как в месте, где жила.

В городе начали встречаться лавки, торгаши и люди в приличной одежде. Изредка встречались таверны довольно отталкивающего вида. Реже видела трудяг, но намного больше попрошаек и пьяниц.

Город был большим, а я быстро устала, но все равно изучала улицу за улицей, пытаясь прикинуть, с чем столкнулась.

Я побывала на ярмарке, обошла богатый квартал, внимательно всматривалась, какие открыты заведения, какие товары продают на рынках. Перепробовала множество специй, пригляделась к продуктам, оценила повадки людей в богатом районе.

Я тщательно изучала город, пока, в конце концов, не остановилась перед длинными пиками забора, за которыми высился исполинского размера замок. Именно его я видела, когда осматривала город с берега.

Интересно, кто там живет?

Побродив около забора, я поняла, что внутрь так просто не попасть, а расспрашивать местных о замке будет неразумно. Меня вполне могут отвести к страже за неосторожные вопросы.

Оставим этот замок на потом.

Когда наступил вечер, я вернулась на окраину, где меня ждал отец. Старик чистил рыбу, сидя снаружи дома и, когда увидел меня, бросил занятие и встал.

– Ты где была весь день? – взволновался старик. – Я вернулся, а тебя нет.

– Все в порядке, – отозвалась я и тепло улыбнулась. – Видишь, со мной все отлично.

Его взгляд пробежался по моему наряду.

– Почему ты в этом платье?

– Оно единственное более-менее приличное.

Отец посмотрел на меня странным напряженным взглядом, но не решился высказать тревожащую его мысль.

Поколебавшись, старик сел обратно на низкую лавочку и продолжил чистку рыбы.

Я же решила переодеться и помочь ему.

Оказавшись на улице, вооружилась коротким ножом и взяла тушку рыбы из плетеной корзины.

– Дочка, не надо, – возразил отец. – Тебе бы отдохнуть.

– Я помогу.

– Но…

– Я отлично себя чувствую.

Старик тяжело вздохнул, но промолчал. Я же принялась ловко очищать рыбу от чешуи.

– Хороший улов, – подбодрила я старика.

– Эх, – махнул рукой отец. – Раньше вылавливали так много, что лодка едва держалась на воде от тяжести, а сейчас.

Он снова махнул рукой и принялся за чистку следующей тушки.

– Где же ты ходила весь день? – через время поинтересовался старик.

– Решила прогуляться в город.

Отец бросил на меня короткий тревожный взгляд. Он немного помолчал, но все же высказал:

– Опять бегала к нему? Запомни, Элоиза, он никогда не обратит внимание на такую, как ты. Ты красивая девушка, но, увы, не тех кровей.

Сердце гулко стукнуло в груди. Где-то в глубине памяти вспылил черты мужчины, но они быстро пропали, отчего смогла запомнить только черный бархатный камзол. И холодный расчетливый взгляд леденисто-голубых глаз.

– Кто не обратит внимание? – решила уточнить я.

– Ну, тот самый.

Наши взгляды пересеклись. Я смотрела на старика с недоумением.

– Разве ты не помнишь?

Покачала головой.

Отцу словно стало легче.

– Оно, наверное, к лучшему.

Закончив чистить рыбу, старик уставился на краснеющее небо. Его взгляд выражал усталость и грусть.

Хотелось побольше узнать о таинственном мужчине, но по глазам отца поняла, что ему не хочется затрагивать эту тему.

Вероятно, Элоиза была влюблена в неподходящего для нее человека. Может, оно и к лучшему, что я ничего не помню.

– Теперь у нас будет новая жизнь, – сказала я, вставая. – Начиная с завтрашнего дня.

***

На следующее утро отец снова поднялся чуть свет и отправился рыбачить.

Несмотря на его возражения, я встала вместе с ним, приготовила старику очень скромный завтрак и проводила к лодке, завернув на перекус остатки завтрака.

Мужчина удивился, увидев чуть поджаренный хлеб с маслом и тонко нарезанными огурцами, но искренне похвалил за невероятный вкус. Это далеко не все, что я умела делать, но из мизерного количества продуктов вообще сложно сделать нечто годное.

Когда отец ушел, я быстро прибралась в доме, оценила запас продуктов. Выяснилось, что из съестного много только рыбы, но это для меня не проблема, потому как рыбу я очень любила. Не зря же стала успешным сушистом.

Среди улова отца я заметила много весьма дорогих рыб, которые нещадно засолили до состояния деревяшки. Понятно, что это нужно для увеличения сроков хранения, но больно смотреть на отличную семгу и белугу, вкус которой перебили солью.

В голове, словно разрядом пробежала интересная мысль. Она ярко вспыхнула в сознании и постепенно росла и росла, пока не превратилась в полную уверенность.

Сердце волнительно стучало в груди.

Точно! Я знаю, как поправить наше положение!

Я попала в другое тело, но мои умения и знания остались прежними. Я могу попытаться открыть собственный ресторан, где буду подавать – суши!

Однажды у меня уже получилось. Вот только приходилось очень много работать, чтобы добиться совершенства во владении ножом.

Сейчас же мне нужен только сам нож, рыба и тот, кто поможет открыть ресторан. Отец – рыбак, идеальный нож найдется, осталось найти только спонсора.

Это будет непросто, да. К тому же местные могут не принять новшество – суши. Но с другой стороны, многие любят что-то необычное, новое, яркое и, конечно же, вкусное.

Гуляя вчера по городу, я видела в основном таверны, а приличных заведений было совсем мало, да и готовили там, судя по запаху, обыкновенные блюда.

И все же, я знаю, что может сработать. Главное – привлечь как можно больше внимания и все получится.

Я воспрянула духом, глядя на рыбу отличного качества.

Первый этап плана – найти рыбу – выполнен.

Второй этап – найти нож.

Подойдя к шкафчику, где хранилась утварь, я оценила остроту каждого ножа. Неплохо, но все еще слишком тупые.

Как вернется отец, нужно попросить его заточить ножи так сильно, чтобы лезвие могло разрезать дерево.

Я подошла к тусклому зеркалу на стене, улыбнулась полноватыми губами своему отражению.

Все будет отлично. Я знаю.

Отец прибился к берегу после полудня и застал меня за весьма интересным занятием. Я ходила вдоль воды и высматривала водоросли, которые бы подошли для создания нори. Я планировала сделать очень тонкие пласты, как это делали в моем мире.

Идея, конечно, сворована из моего мира и, по правде, мне немного неловко, что придется выдавать блюда за свои. Но, чтобы добиться успеха, необходимо с чего-то начать. В дальнейшем я обязательно начну изобретать нечто свое, но когда у меня будут основы.

– Что ты делаешь? – поинтересовался отец.

– Ищу съедобные водоросли.

– Тебе же они никогда не нравились на вкус.

Отец был в замешательстве.

– Это не для себя. У меня есть отличная идея, но ей пока рано делиться с тобой.

Старик удивленно вскинул брови.

– Идея? У тебя?

Это было бы обидно, но я же не знаю, какой была Элоиза. Вряд ли девушка была образованной и читала стихи по вечерам. Скорее, она была из тех, кто грезил удачным замужеством за богатым мужчиной.

Я набрала достаточно водорослей и выпрямилась. Первые эксперименты начну завтра.

Жалко, в здешних местах нет интернета, иначе бы дело пошло быстрее.

– И что ты собираешься с ними делать? – осторожно уточнил старик.

– Сушить, как бумагу, – улыбнувшись, ответила я.