Непостижимая ночь, неразгаданный день – Суа Пэ
Пэ Суа – феномен современной южнокорейской литературы. Смелая и талантливая писательница постепенно покоряет читателей по всему миру. Ее роман «Непостижимая ночь, неразгаданный день» – настоящая сюрреалистическая головоломка, которая придется по душе поклонникам творчества Линча и заставит сомневаться в реальности происходящего вокруг. Потеряв работу в аудиотеатре, бывшая актриса Аями не знает, что ей делать дальше. Пока – отыскать пропавшую учительницу немецкого Ёни, а остальные проблемы решать по мере их поступления. Шагая по плавящемуся асфальту в изнемогающем от жары Сеуле, блуждая среди миражей, Аями все больше увязает в мире, в котором причудливейшим образом сплелись явь и сон. И с каждой минутой окружающая ее реальность все сильнее разваливается на части. «Я влюбилась в загадочную красоту „Непостижимой ночи, неразгаданного дня“. По мере того, как эта книга раскрывается перед вами, вы сами открываетесь ее секретам». – Дейзи Джонсон, автор романа «Сестры» «Захватывающее и мифическое странствие по хитросплетениям корейского общества».
– The Guardian «Сюрреалистичный, дезориентирующий и в высшей степени оригинальный роман, полный неразгаданных тайн… потрясающая проза». – The Telegraph «„Непостижимая ночь, неразгаданный день“ воссоздает образ города – и состояние души – одновременно внутреннее, сиюминутное и совершенно потустороннее». – Korean Literature Now
Серия "Loft. Восточная коллекция"
- Одна заживу, сама с собой
- Непостижимая ночь, неразгаданный день
- Непостижимая ночь, неразгаданный день
Другой формат
Сюжета уловить не удалось.
Как-то всё плавно то о том, то о сём.
Постоянно неожиданно включается радио или гаснет свет.
Иногда это реальность, иногда воображение персонажа.
Регулярно повторяющиеся отрывки, как на заезженной пластинке.
Странные моменты:Сначала мне показалось, что он так приветствует меня, но оказалось, что он был эпилептиком и у него в этот момент случился припадок.Чёткого начала не было, структурированной основной части тоже, да и ясной концовеюки не оказалось.
Для меня это большой минус.
Общее впечатление – топтание на месте в безуспешной попытке вникнуть в суть.
Множество намеков, лабиринт образов и аллюзий.Когда в тексте встретилась фраза:Я спрашиваю исключительно из фонетического любопытства.Для меня всё встало на место.
Книга точно не для меня, а для тонко чувствующих слово филологов.
Дпльше читать стало проще, т. к. уже даже не пыталась понять.Однако, это ещё не всё.
В послесловии написано, что это была мистика.
Хотелось сказать: «предупреждать надо».
Казалось бы в этот момент всё должно было встать на свои места.
Но нет, не встало.
Мистику я люблю, но не настолько расплывчатую.И, вишенка на торте – самый конец послесловия расскажет читателю, что это оказывается были автоматические зарисовки автора....
Такие, знаете, когда пишут подряд, не редактируя, всё, что взбредёт в голову.
Бессюжетная вещица, которая, однако, меня очаровала. Такое «ничего непонятно, но очень интересно», да и стиль приятный. Все густое, странное, жаркое. Все ходят то ли во сне, то ли на наяву. Книга не событий, а ощущений.Сюжет для меня обычно очень важен, люблю, чтоб завязка, развязка, катарсис и все такое, тут этого близко нет, но книга вывозит на описаниях. Потом в послесловии объясняется что к чему по корейским поветриям, это тоже полезно.Что еще сказать тут, не знаю, правда. Странно, странно, экзотично, анализу не поддается, так тому и быть.
Это было первое знакомство с корейской литературой, первый автор…Тот редкий случай, когда читала с большим неудовольствием. И дело не в том, что своеобразный стиль написания. Мне уже приходилось читать книги, в которых встречалось повторение текста, в том числе с позиции других персонажей. Но вот это чтение было каким-то вязким. Не хватило не то что динамики. Все казалось пустым, никчемным, беспросветным. Даже не могу сформулировать, что оставило впечатление. Правда, вот там, где описывалось, как в уголке фотографии изображен перевернувшийся автобус, обещало что-то. И опять ничего, никакого дальнейшего развития. Вот только все по кругу. И самое печальное, повторюсь, – какая-то беспросветность