Сергей Переслегин
Вторая Мировая – война между реальностями

Людендорф продолжает свои попытки как-то удержать разваливающийся фронт на востоке. Он упреждает подготовленное русское общее наступление вглубь Германии своим неожиданным и сильным ходом: скрытно перебрасывает 9-ю армию вместе с подошедшими к ней новыми корпусами в район Торна и 11 ноября наносит удар в стык 1-й и 2-й русским армиям. Начинается Лодзинское сражение, которое продолжается две недели и заканчивается неопределенным результатом: немцы сорвали генеральное наступление русских, но операция Людендорфа на окружение провалилась. Обходящая группа Шеффера сама попала в котел, но сумела извернуться и прорваться на север. Фронт на востоке стабилизировался.

В принципе, его начертанием могли быть довольны все, кроме Австро-Венгрии. Русские выиграли два сражения из четырех, одно свели вничью и лишь одно проиграли. Они перенесли войну в пределы Австро-Венгрии, блокировали важную крепость Перемышль, форсировали Сан и поднялись в Карпаты, завязав борьбу за перевалы. Немцы удержали Восточную Пруссию и даже получили кусок Привислинского края; их оборона на востоке продержалась гораздо дольше тех двух месяцев, на которые рассчитывал Шлиффен в своих наилучших мечтах. Увы, «боевая ничья» на Востоке (одно сражение выиграно, одно проиграно и одно закончилось безрезультатно) не могла компенсировать решающее стратегическое поражение на Западе. Отныне Германия не имела позитивного плана войны и не могла его создать.

Что же касается Австро-Венгрии, то до Нового Года она успела проиграть еще одно сражение. После того, как в день Аустерлица, 2 декабря, Потиорек занял Белград, воевода Путник нанес контрудар по растянувшимся боевым порядкам австрийцев и сразу же прорвал фронт. 15 декабря Белград был освобожден, а армии австрийцев были отброшены в то положение, которое они занимали на 1 августа. За эту безрезультатно завершившуюся кампанию австрийцы заплатили 227 000 убитых, раненых и пленных. Сербские потери также были крайне тяжелы и составили 170 000 человек.

Положение Сербии стало безрадостным после того, как 30 октября в войну на стороне Центральных держав вступила Турция. Но воевода Путник с изумительным искусством удерживал безнадежную позицию еще почти год. Лишь вступление в войну еще и Болгарии предопределило крах сербской обороны и оккупацию страны.

Турция вступила в войну не совсем по своей воле и на три месяца позже остальных, поэтому к середине декабря, когда кампания 1914 года уже заканчивалась, турки еще только входили во вкус войны и были охвачены тем же энтузиазмом, что немцы, австрийцы, русские и французы в августе. На волне этого энтузиазма турецкий военный министр и главнокомандующий Энвер-паша (формально он был лишь первым заместителем главнокомандующего – султана) принял решение разгромить русскую Кавказскую армию и вторгнуться на территорию русского Закавказья. Это решение привело к последней крупной битве 1914 года – парадоксальному Саракамышскому сражению. Описание перипетий этой странной операции, где против русских было все, начиная от внезапности и оперативной группировки и заканчивая тем обстоятельством, что командующий Кавказской армией бросил ее на произвол судьбы и уехал в Тифлис, отдав приказ по корпусам: «Спасайся, кто может», выходит за пределы данной работы. Что же касается результата, то в итоге 3-я турецкая армия потерпела страшное поражение, а ее обходящая группировка была уничтожена целиком.

Стратегическое развертывание 1914 года на Восточном фронте

Саракамышское сражение завершилось 4 января, хотя окончательно боевые действия на Кавказском фронте прекратились к середине месяца.

Гигантская битва, первые выстрелы которой были сделаны под Льежем 5 августа 1914 года, а последние прозвучали между Саракамышем и Кепри-Кеем 19 января 1915 года, наконец закончилась. Она продолжалась 167 дней, захватила пространство от Ла-Манша до Западного Буга и от Северного моря до Черного и была выиграна Антантой.

Надо признать, что колоссальная кампания 1914 года производит несколько странное впечатление. Слишком высока активность войск сторон, слишком быстро операции сменяют одна другую, иногда накладываясь друг на друга, слишком размашисто импровизируют командиры и штабы перебросками целых армий. Все это представляется лежащим на грани реального и невозможного, и напоминает скорее стратегическую ролевую игру.

Роль Галицийской битвы в этом фантасмагорическом «генеральном сражении культур и цивилизаций» очень велика. В сущности, именно Марна на Западе и Галиция на Востоке предопределили исход кампании.

Но структурно Галицийская битва гораздо сложнее Марнской.

Структурный анализ Галицийской битвы

ТЕАТР ВОЕННЫХ ДЕЙСТВИЙ

Пространство Галицийской битвы ограничено с востока Днепром, с запада – Карпатами. Условной южной границей можно считать магистраль Киев – Казатин – Жмеринка – Черновицы, а условной северной – разграничительную линию между Юго-Западным и Северо-Западным русскими фронтами, которая проходила несколько южнее магистрали Ченстохов – Варшава – Белосток.

Местность пересекается реками Западный Буг, Висла, Сан и Днестр, вытянутыми в меридиональном направлении. Свою роль в развертывании сражения сыграли многочисленные притоки Днестра, ориентированные с севера на юг.

Водораздел Днестра и Сана образован параллельными грядами холмов высотой 200–400 метров, полого повышающимися к Карпатам. По правому берегу рек Танеев и Сан от Равы-Русской до Сандомира располагалась полоса Танеевских лесов, оказавшая определенное влияние на ход Люблин-Холмской операции ЮЗФ.

В целом пространство достаточно открытое, пересеченное многочисленными дорогами и богатое населенными пунктами. Не приходится удивляться тому, что и в Первой, и во Второй мировых войнах на нем развертывались огромные армии и происходили многочисленные бои. К северу местность понижается и переходит в обширную котловину между Вислой и Западным Бугом с минимумом дорог и огромным количеством рек, речек и ручьев с низкими болотистыми берегами.

Для русских огромное значение имела железнодорожная магистраль Варшава – Люблин – Холм – Ковель – Ровно с ветками на Смоленск от Люблина и на Киев от Холма. Аналогичную роль для австрийцев играла дорога Станислав – Стрый-Самбор – Перемышль – Ярослав – Сандомир с ветками на Ново-Сандец от Самбора и на Краков от Перемышля. Кроме того, австрийское развертывание прикрывало важные магистрали Станислав – Галич – Львов – Рава-Русская – Белжец и Ярослав– Рава-Русская – Сокаль. Владение этими дорогами на первом этапе битвы давало австрийцам значительное преимущество, которое Конрад фон Хетцендорф пытался реализовать на первом и втором этапах битвы.

Начертание дорог предопределяло важные для развертывания битвы населенные пункты. Необходимо подчеркнуть особое значение Перемышля как сильной крепости.

Для такой сложной операции, какой является Галицийская битва, определение центра позиции представляет серьезные трудности. Русское командование, по-видимому, считало таковым важный железнодорожный узел и административный центр Львов. Конрад совершенно правильно придавал значение району Люблина. Если рассматривать Варшаво-Ивангородскую операцию как логическое продвижение Галицийской битвы, становится понятным значение Сандомира как «оси», разделяющей поля сражения на Сане и на Средней Висле. Но, конечно, во время боев собственно в Галиции Сандомир практически оставался вне поля сражения.

Но была еще одна точка, владение которой играло очень важную роль: Рава-Русская – место пересечения двух важных дорог, расположенная в самом центре гигантской битвы. Как это нередко бывает, ни одна из сторон не уяснила для себя значение этого населенного пункта. Впрочем, то, чего не увидело командование, почувствовали войска, и за Раву-Русскую и русские, и австрийцы сражались насмерть.

РАЗВЕРТЫВАНИЕ: ДЕЛО ПОЛКОВНИКА РЕДЛЯ

История Галицийской битвы начинается с загадки худшего детективного толка.

25 мая 1913 года в Вене застрелился полковник Альфред Редль, бывший руководитель военной контрразведки Австро-Венгрии. Причиной самоубийства было разоблачение: оказалось, что Редль в течение 10 лет работал на русскую разведку. Он был завербован в 1903 году под угрозой предания огласке его нетрадиционной сексуальной ориентации (тогда еще не изобрели политкорректность, и гомосексуализм, мягко говоря, не поощрялся – во всяком случае, в консервативной державе Франца-Иосифа). В литературе утверждается, что Редль передал русским сведения об австрийских агентах в Петербурге, а также план развертывания австрийских армий. Есть и разночтения: по данным энциклопедий это был план австрийского развертывания против Сербии, однако ряд источников по истории Первой Мировой войны утверждает, что это был план австрийского развертывания против России.

Внимание, первый вопрос: откуда полковник контрразведки вообще мог знать план стратегического развертывания – все равно, против Сербии или против России? В Австро-Венгрии, конечно, был редкостный бардак, но не до такой же степени!

Вопрос второй: почему русское командование поверило в этот план? Только потому, что очень хотело поверить? Все-таки за такую блестящую разведывательную операцию, как выявление плана развертывания противника, можно получить немалые награды.

Третий вопрос: почему схема австро-венгерского развертывания (опять-таки все равно, против Сербии или против России) после разоблачения измены Редля не была коренным образом изменена? Между самоубийством Редля и началом войны прошло достаточно времени – больше года.

Или, может быть, полковник Редль не имел никакого отношения к выдаче плана, а вся эта история – внешнее оформление хитроумной разведывательной операции? Действительно, сам Редль так и не признал факта выдачи плана, и вообще ему очень удачно позволили застрелиться^[5]. Более того – не существует вообще никаких подтверждений тому, что источником плана австрийского развертывания был именно Редль. Русский военный атташе в Вене полковник Владимир Христофорович Рооп действительно получил этот план от некого офицера австрийского генштаба – но этот офицер продолжал поддерживать контакты с русской разведкой… и в 1914 году!

Возможно, изобличенный в связях с русскими (или в каких-либо других прегрешениях) Редль просто сыграл роль своеобразной наживки. Для обеспечения операции русской разведке были «скормлены» действительно ценные сведения, начиная со списка агентов в Санкт-Петербурге. Очень может быть, что оказался передан и реальный план развертывания на Балканах – в конце концов, операция в Сербии была рассчитана скорее на силу, нежели на внезапность и оперативный маневр; в случае войны с Россией Балканский фронт оставался сугубо вспомогательным, и от хода операций там, в сущности, ничего не зависело. И, наконец, русской разведке вручается перевязанный ленточкой план развертывания австро-венгерских армий в Галиции, практически полностью совпадающий с реальным, но отличающийся от него в одном важном пункте: по этой версии развертывание было вынесено к русской границе, настоящее же развертывание оттягивалось к западу – за Львов, на линию Сандомир – Самбор. В такой разведывательной операции даже не нужно было делать ложный план развертывания – использовался подлинный план, но в его «пропатченной» предельной версии.

Во всяком случае, не подлежит сомнению, что русское командование вступило в Галицийскую битву, имея искаженное представление о расположении австрийских армий.

А самоубийство Редля стало последним аргументом, придавшим русской разведке уверенность в истинности полученных документов: «дело прочно, когда под ним струится кровь…»

После войны раскрыть контуры этой разведывательной операции мог только фельдмаршал Конрад – но он, конечно же, не был заинтересован в правде. Блистательно обмануть противника, получить очень сильный козырь в самом начале войны – и все-таки проиграть… Поэтому Альфреду Редлю было суждено остаться в истории изменником родины и русским агентом.

РАЗВЕРТЫВАНИЕ: ПЛАНЫ СТОРОН

Полагая, что австро-венгерская армия сосредотачивается восточнее реки Сан на линии Сандомир – река Сан – река Танеев – Рава-Русская – Каменка – Броды – Тарнополь (а именно здесь находилась австрийская конная завеса, прикрывающая развертывание), русское командование предполагало сковать неприятельские войска силами 5-й и 3-й армий и выиграть оба стратегических фланга наступлением 4-й армии на севере и 8-й армии на юге. Наступление в практически «безвоздушном пространстве» выводило 4-ю армию на фронт Тарнов – Ярослав, перерезая важнейшую дорогу на Краков. 8-я армия продвигалась в район Галич – Стрый. 3-я армия продвигалась ко Львову, 5-я – к Томашеву. Основная часть австро-венгерских войск оказывалась скучена в четырехугольнике Ярослав – Томашев – Львов – Самбор и принуждалась к отступлению через Карпаты. Таким образом, планировался полный разгром неприятельских армий.

Герман Кевес фон Кевессхаза

Родился 30 марта 1854 г. в офицерской семье. Учился в военно-технической академии в Клостербруке, а затем в военно – технической академии в Вене, которую окончил в 1872 г. Был выпущен во 2-й инженерный полк (Вена). В 1878 г. окончил академию генерального штаба. С 1878 г. служил в штабе 16-й пехотной дивизии, 12-й кавалерийской бригады (Германштадт), с 1880 г. – в Сараевском военном училище. Участник военных действий в Южной Далмации в 1882 г. Затем служил в Оперативном бюро и в штабе 1 армейского корпуса (Краков); полевую службу проходил в 26-м, 72-м и 52-м пехотных полках.

В 1892 г. женился на Евгении фон Глюнек, дочери министра юстиции. У них было трое сыновей.

С марта 1898 г. командовал 23-м пехотным полком – одной из лучших частей австрийской армии, расквартированной в Вене. С октября 1902 г. – командир 15-й пехотной бригады (Инсбрук), с ноября 1906 – 8-й пехотной дивизии (Бозен). В июне 1911 г. назначен командиром XII армейского корпуса (Германштадт).

В начале Первой мировой войны командовал 12-м корпусом. Участвовал в Галицийской битве и в наступлении 1915 года. С сентября 1915 г. – командующий вновь сформированной 3-й армии, действовавшей против Сербии. После разгрома Сербии армия в марте 1916 г. была переброшена на Итальянский фронт. С 20 октября 1916 г. – командующий 7-й армией, предназначенной для военных действий против русских и румынских войск. В 1917 г. возглавлял австрийское наступление на Буковине. 5 августа 1917 г. был произведён императором Карлом в генерал-фельдмаршалы. В сентябре 1918 г. назначен командующим австрийскими войсками на Балканах. 3 ноября 1918 г. император Карл I передал Кевесу пост Верховного главнокомандующего всеми вооруженными силами Австро-Венгрии, которые к этому моменту находились в состоянии полного разложения. В этот же день было заключено перемирие, а 4 ноября прекращены военные действия на Итальянском фронте. Верховное командование было расформировано в декабре 1918 г.

После войны Кевес жил в Вене и Будапеште. В мае 1919 г. ряд венгерских офицеров обратился к нему с предложением встать во главе «белых» венгерских войск и выступить против Венгерской Советской Республики, но Кевес отклонил предложение, заявив, что в политику он не вмешивается. Умер в Вене 22 сентябре 1924 г.

Во исполнение этого замысла 4-я армия генерала Зальца развернулась от Люблина до Холма с вынесенным вперед правым флангом (14-й армейский корпус был выдвинут на линию Рад ома). Всего к 18 августа было сосредоточено 6,5 пехотных и 3,5 кавалерийских дивизий (104 батальона, 84 эскадрона, 426 орудий).

Южнее, от Холма до Владимир-Волынского, собиралась 5-я армия Плеве, имея 17-й корпус оттянутым к Ковелю. В составе 5-й армии было 8 пехотных и 3 кавалерийских дивизии (144 батальона, 100 эскадронов, 516 орудий).

Третья армия Рузского (12 пехотных, 3 кавалерийских дивизии; 192 батальона, 84 эскадрона, 685 орудий) выстраивалась на линии Луцк – Дубно – Кременец, имея кавалерийскую завесу на левом фланге вытянутой к Тарнополю.

Замыкала фронт 8-я армия Брусилова в составе 8 пехотных и 3 кавалерийских дивизий (136 батальонов, 56 эскадронов, 472 орудия), развернувшаяся от Проскурова к Каменец-Подольскому и пограничной станции Ларге.

Что же касается австрийцев, то их развертывание в реальности было отнесено на несколько переходов назад от той линии, которую рисовало в своем воображении русское командование – возможно, под влиянием полученных от разведки австрийских документов.

Первая армия Данкля (9 пехотных, 2 кавалерийских дивизии; 180 батальонов, 77 эскадронов, 480 орудия) развернулась по реке Сан от устья до укрепления Сенява, ее левый фланг прикрывался армейской группой Куммера в составе 2,5 пехотных и одной кавалерийской дивизии – 45 батальонов, 27 эскадронов, 120 орудий.

От Ярослава до Перемышля вдоль Сана была собрана 5-я армия Ауффенберга – 8 пехотных, 2 кавалерийских дивизии (147 батальонов, 71 эскадронов, 438 орудий).

Таким образом, на северном крыле битвы австрийцы имели преимущество в силах, выражающееся округленно в 5 дивизий. При этом их расположение было более чем выгодным: армия Зальца уже на уровне развертывания проигрывала фланг армии Данкля, группа Куммера же могла действовать в оперативной пустоте по крайней мере до Радома.

Третья армия Брудермана собралась в районе Львов – Самбор, имея в наличии только 6 пехотных и 3 кавалерийские дивизии – 102 батальона, 92 эскадрона, 336 орудий. Второй армии еще не было в природе, в районе Самбор – Львов – Тарнополь – Станислав – Черновцы были разбросаны 8 пехотных и 3 кавалерийских дивизии неполного состава 143 батальона, 94 эскадрона, 486 орудий), составляющие армейскую группу Кевеса.

На южном крыле русские имели 20 дивизий против 14. Это превосходство усугублялось разбросанностью и неготовностью группы Кевеса и маятниковым движением австрийских корпусов из Галиции к Белграду и обратно.

Наконец, пространство, разделяющее районы Восточно-Прусской и Галицийской операций, прикрывали с немецкой стороны ландверный корпус Войрша, а с русской – развертывающиеся второочередные корпуса, которые в будущем составят 9-ю армию.

Австрийский план предусматривал жесткую оборону на юге, в то время как на севере предполагалось ударами с обоих флангов разгромить 4-ю и 5-ю русские армии, захватить Люблин, Холм, Ковель, имея в виду в перспективе наступление на Седлец – Брест-Литовск – Кобрин во взаимодействии с германскими войсками, действующими из Восточной Пруссии. Следует заметить, что австрийцы в своих предвоенных расчетах недооценивали темпы сосредоточения южного крыла армии и не ждали серьезных неприятностей на участке фронта южнее Тарнополя – по крайней мере, сразу. Так что их развертывание также можно назвать предвзятым.

Вообще очень трудно сравнивать русское и австрийское развертывание. Скорее всего, они были приблизительно равноценными, а всю предвоенную работу русского и австрийского штабов можно оценить достаточно высоко. Во всяком случае, такое развертывание отвечало поставленным стратегическим задачам – в отличие, например, от развертывания английского экспедиционного корпуса, который нежданно-негаданно оказался на направлении главного удара противника, что командование союзников уяснило лишь в разгар сражения. Оно не требовало быстрых импровизированных изменений после первого же боевого столкновения, в то время как французский штаб занимался «работой над ошибками» весь первый месяц войны. И оно, конечно, не предопределяло поражения одной из сторон.

Все должно было решиться непосредственно в столкновении армий противников. Стремление австрийцев захватить инициативу на севере, а русских – на юге должно было привести (и привело) к напряженной борьбе за темп.

ЛЮБЛИН-ХОЛМСКАЯ ОПЕРАЦИЯ: СРАЖЕНИЕ У КРАСНИКА 23–26 АВГУСТА

Для русских войск все началось очень плохо.

И 4-я русская армия, и 1-я австрийская стремились до начала общего наступления, намеченного на 26 августа, занять выгодные исходные позиции на выходе из Танеевских лесов. Это привело к встречному столкновению в максимально неблагоприятной для 4-й армии обстановке:

• Зальца не представлял себе группировку и силы противника, в то время как Данкль установил положение русских корпусов довольно точно;

• 4-я армия насчитывала 6,5 дивизий против 9 дивизий противника;

• на северном фланге австрийцы имели практически свободный липший армейский корпус, который к тому же мог быть усилен за счет армейской группы Куммера;

• северный русский фланг (14-й корпус) был выдвинут вперед и должен был столкнуться с противником первым.

Люблин-Холмская операция

В этих условиях фланг 4-й армии должен был сразу же оказаться смятым – что, собственно, и произошло.

К вечеру 23 августа 14-й корпус был отброшен на 10–15 километров в юго-западном направлении, ясно обнаружился обход правого фланга 4-й армии на правом берегу Вислы. В пустой 25-верстный промежуток вошли 3,5 австрийских пехотных и одна кавалерийская дивизия – перед ними до самого Люблина не было ничего. На левом берегу реки группа Куммера продвинулась на линию Сандомир-Опатов, а корпус Войрша вышел к Радому. Замечу, что остальные корпуса русской 4-й армии столкновений с противником еще не имели.

Первоначально Зальца отдал распоряжение 16-му корпусу атаковать (в изменение первоначального плана – на запад и северо-запад) во фланг северную группировку Данкля. Инерция первоначальных замыслов толкала гренадерский корпус с приданной ему кавалерийской дивизия вперед в юго-западном направлении. Однако за ночь командующий армией выяснил состояние 14-го корпуса и приказал отступать в северо-восточном направлении. Приказ этот дошел до 16-го и гренадерского корпуса лишь около полудня, когда эти соединения уже ввязались в бой. «Order, controrder – disorder». Оба корпуса потеряли до трети личного состава и с трудом отошли к востоку.

Штаб Юго-Западного фронта в этот день ограничил свою деятельность изменением разгранлинии между 4-й и 5-й армиями и приказом возобновить наступление, взяв немного к северу. Гораздо больше здравого смысла проявила Ставка, срочно направившая к Радому гвардейский корпус, на правый берег Вислы – 18-й корпус и на левый – 3-й Кавказский корпус. Эти силы могли прибыть только 28 августа. К счастью, войска группы Куммера также запаздывали.

В течение двух следующих дней 4-я армия вышла из боя и откатилась назад, оба ее фланга были открыты примерно на 30 километров каждый, и до Люблина оставался 1 переход.

Общую оценку действий 4-й армии в сражении у Красника дал ее новый командующий генерал Эверт:

«…Из доложенного мне хода действий за 23~25 августа прихожу к убеждению, что большая часть боев происходила бессвязно, когда одна дивизия корпуса дерется, другая отходит. Должного управления боем и связи по фронту и в глубину не наблюдается… Стрельба ведется с дальних дистанций, а на ближние не хватает патронов, и дивизии отходят, не использовав всех средств борьбы, не переходя в штыки… соприкосновение с противником теряется. Разведка ведется крайне неэнергично. Конный отряд Туманова не дал почти никаких сведений о противнике. В 45-й дивизии не знали, занят ли лес, находившийся в 3-х верстах перед фронтом позиции. Во всех корпусах части занимали свои участки сплошной линией без резервов. Высшие начальники ограничивались распоряжениями о занятии позиций по карте, не производя личного осмотра и не убедившись, так ли занята позиция, как было ими предположено. Ближайший тыл частей слишком загроможден обозами, среди которых нет порядка и было несколько случаев паники. В тылу частей наблюдалось большое количество солдат, отбившихся от своих частей, к сбору которых и возвращению в строй не принималось мер. Связь, как общее правило, периодами не действовала совершенно, и телеграммы часто доходили до адресата только на вторые сутки».

Однако 4-я армия не была разбита и сохраняла целостность и боеспособность. Она ускользнула от охватывающего движения Данкля, который тоже не использовал всех возможностей для развития успеха.

Виктор Данкль

Родился 18 сентября 1854 г. в семье капитана австрийской армии. Учился в гимназиях Гориции и Триеста, затем в Пёлтенском кадетском корпусе. В 1870–1874 гг. учился в Терезианской военной академии. Выпущен лейтенантом в 3-й драгунский короля Альберта полк. В 1879–1880 учился в Академии генерального штаба. С 1880 г. служил в штабе 8-й кавалерийской бригады в Праге, с 1883-го – в 32-й пехотной дивизии в Будапеште, затем в 11-м уланском полку в Тироле. С января 1896 г. начальник штаба XIII армейского корпуса (Аграм). С октября 1899 г. шеф руководящего бюро Большого Генштаба. С апреля 1903 г. командир 66-й (Коморна), с мая 1905 г. – 16-й пехотной бригады в Трентино. В июле 1907 г. назначен командиром 36-й пехотной дивизии (Аграм). С февраля 1912 г. командир XIV АК (Инсбрук) и начальник обороны Тироля и Форарльберга.

С началом мобилизации в августе 1914 г. назначен командующим 1-й армией. После вступления Италии в войну на стороне Антанты 23 мая 1915 г. стал начальником обороны Тироля. Руководил австро-венгерскими войсками, развернутыми в Трентино.

В мае 1916 г. вместе с 3-й армией участвовал в наступлении в Трентино. После этого подвергся критике со стороны командующего итальянским фронтом эрцгерцога Евгения и начальника генерального штаба Конрада фон Хетцендорфа за недостаточно быстрое наступление. Данкль считал опасным продвигаться вперед, в то время как артиллерия застряла позади на горных дорогах, и проигнорировал приказ Евгения продолжать наступление, не дожидаясь подхода артиллерии. Кроме того, у него были проблемы со здоровьем. Всё это вынудило Данкля подать в отставку с поста командующего 11-армией.

После хирургической операции на глотке Данкль был назначен капитаном 1-го гвардейского стрелкового полка и тайным советником. В июле 1918 г. стал также командующим полковником всей Лейб-гвардии. 1 декабря 1918 г. вышел в отставку.

После войны занимал пост протектора Общества увековечения памяти героев. В 1925 г. стал канцлером Военного ордена Марии-Терезии. В 30-е годы выступал против аншлюса. Умер 8 января 1941 г., был похоронен на кладбище Вилтен в Инсбруке. Вермахт не стал оказывать ему военных почестей.

ЛЮБЛИН-ХОЛМСКАЯ ОПЕРАЦИЯ: СРАЖЕНИЕ У ТОМАШОВА 26–28 АВГУСТА

24 августа генерал Иванов, обеспокоенный ситуацией на своем северном фланге, меняет задачи 5-й армии. Теперь она должна была действовать во фланг и тыл 1-й австрийской армии, для чего требовалось развернуться к северо-западу и сблизиться с 4-й армией. При этом исчезала всякая надежда как-то связать русские операции на правом и левом крыльях фронта, увеличивался промежуток между 5-й и 3-й армиями и, сверх того, 5-я армия сама попадала под угрозу флангового удара – причем не справа, а слева. Иными словами, решение было самым неудачных из всех возможных. Понимая это, командующий фронтом потребовал от 5-й армии одновременного наступления еще и в южном направлении. Армия разбивалась на два отряда, выполняющие две совершенно разные задачи.

Замыслы сторон вновь провоцировали встречный бой – и вновь в предельно невыгодной для русских обстановке.

25-й корпус, поворачивая на запад, был атакован одной дивизией с фронта и двумя во фланг, понес потери (3-я гренадерская дивизия разбежалась, ее остатки два дня собирали между Холмом и Краснославом) и после двух дней напряженных боев (26–27 августа) отошел на 30 километров к Краснославу, имея оба фланга открытыми.

Зато 19-й корпус на юге успешно продвинулся в направлении Томашова. На следующий день, 27 августа, он был полуокружен, зажат между 9-м, 2-м и 6-м австрийскими корпусами и атакован с трех направлений. Умело маневрируя артиллерией (!) командир корпуса генерал Горбатовский отбил все атаки, захватил трофеи и пленных (!), удержал за собой поле боя и лишь ночью отступил на 8–10 километров, поскольку 5-й и 17-й корпуса русских находились в переходе к востоку и не могли прикрыть свободный фланг. При попытке продвинуться вперед они столкнулись с австрийскими частями и были остановлены.

Таким образом, приказ командующего фронтом о перемене фронта 5-й армии вызвал кризис в двух северных корпусах и отставание двух южных корпусов с нарушением общей целостности фронта армии. Фактически к 28 августа 5-я армия была вынуждена сражаться в трех отдельных группах, оба фланга каждой были открыты, а инициатива полностью принадлежала противнику.

В промежуток между 5-й и 3-й русскими армиями начала втягиваться трехдивизионная группа Иосифа-Фердинанда и 17-й австрийский корпус. Навстречу им был брошен русский корпус под тем же номером, также трехдивизионный. Намечалось новое встречное сражение – и как уже повелось, в невыгодной для русских войск оперативной конфигурации.

Однако началось все с крупного успеха русского 5-го корпуса, который «поймал» на марше 15-ю гонвед скую дивизию, окружил и уничтожил ее, захватив 22 орудия и 4000 пленных. Понятно, что австрийская оборона на этом участке дала трещину, и корпус продвигался вперед почти безостановочно. Тем не менее 19-й корпус он так и не догнал, что в очередной раз доказывает крайнюю нерациональность поворота 5-й армии в сторону 4-й.

Ауффенберг взял реванш, точно так же «поймав» 17-й корпус, действующий юго-восточнее 5-го. Корпус наступал уступом тремя дивизионными колоннами, причем и командир корпуса и командиры дивизий приняли за истину в последней инстанции заявление фронтовой разведки о том, что южнее линии их движения на расстоянии до полутора переходов крупных частей противника не обнаружено. Разведка просмотрела трехдивизионную группу Иосифа-Фердинанда!

Дивизии 17-го корпуса были разбиты по отдельности и отброшены к северу, открывая тыл 4-го корпуса. Было брошено 74 орудия, десятки пулеметов, некоторые полки потеряли от половины до 75 % личного состава, тылы дивизий перемешались.

Таким образом, к концу дня 28 августа 5-я армия Плеве оказалась в очень тяжелом положении: ее фланговые корпуса были разбиты и отступали, в то время как 19-й и 5-й корпуса в центре даже продвигались к западу. Ауффенберг мог ставить перед собой задачу окружения и разгрома всей 5-й армии. Ему всемерно помог Плеве, который приказал 19-му и 5-му корпусам наступать на запад, то есть дополнительно увеличивать разрывы между корпусами.

ГАЛИЧ-ЛЬВОВСКАЯ ОПЕРАЦИЯ: СРАЖЕНИЕ НА РЕКЕ ЗОЛОТАЯ ЛИПА 26–28 АВГУСТА

3-я австрийская армия обретала форму между Львовом и Сабором – в шести-семи переходах от границы. Русские, ожидавшие встретить противника на линии Сокаль – Броды – Тарнополь, поняли, что австрийское развертывание отнесено к западу, только между четвертым и пятым днем операции, то есть 23–24 августа. В свою очередь австрийцы насчитали южнее Владимира-Волынского «не более десяти дивизий противника», хотя в одной только 3-й армии этих дивизий было двенадцать.