Мария Потемкина
Цветной пепел

Герда заметила короткостриженного детину сразу и бросилась к нему.

– Малая! Как же я тебе рад! – парень обнял Герду и поднял над землёй.

– Я тебе тоже, ну пусти уже, раздавишь.

– У меня для тебя подарок, пошли – Плут взял Герду за руку и потянул в сторону палатки – тебе понравится.

– Ведёшь к себе в палатку девушку, что подумают люди? – Герда хихикнула.

– Ой, нет, внутрь не приглашаю, там такой бардак…

– Я и не соглашалась. Тащи уже, что принёс.

Плут скрылся на время в палатке и очень долго копался.

– Во! Нашёл – наружу высунулась рука с толстым скетчбуком.

Герда даже открыла рот от такого королевского дара.

– Да ладно? Целый? – Она, не веря своим глазам, взяла скетчбук в руки.

– Сам в шоке – Плут вылез из палатки – ну края конечно подгнили, но в целом…

– Да это же невероятная удача…

– Он был очень хорошо упакован и валялся в подвале. А, ещё вот! – Плут протянул Герде угольный карандаш – кажется этим можно рисовать. Ну ты же художница, разберёшься лучше, чем я.

– Как тебе это удается, я не понимаю… Спасибо, ты лучший – Герда снова бросилась к нему на шею.

– Ну ладно, что подумают люди? – Плут явно был рад ей угодить – может нарисуешь мне что-нибудь?

– Хочешь портрет?

– Только если оставишь его себе на память – Плут улыбнулся – я бы хотел какой-нибудь пейзаж из прошлой жизни. Но, наверное, углем получится примерно тоже самое, что мы видим каждый день.

– Да… – Герда вздохнула – тут ты прав.

– Ну что ж, портрет, так портрет, куда садиться?

Как же было приятно снова рисовать. Когда-то в прошлой жизни Герда готовилась поступать в художественный колледж. Мама говорила, что это не профессия. Конечно, талант дочери она никогда не отрицала, но разве он сможет её прокормить? перед тем, как всё началось, Герда как раз сообщила матери, что подала документы. Они сильно поругались. Герде казалось, что это конец света, а на деле – такая глупость. Может мама была и права. Хотя, какая уже разница.

– Ну что там? Покажи – неугомонный Плут елозил на табуретке в нетерпении.

– Я почти закончила, потерпи.

– Мне уже надо бежать, скоро моя смена в карауле.

– Ну, с тобой шедевр не создашь, конечно… – Герда показала набросок.

– Ого, да у тебя талант. Я что такой красавчик?

– Хотелось бы ещё глаза голубыми сделать, но что могу.

– Это очень круто! – Плут как заворожённый смотрел на рисунок и вдруг заметно загрустил – слушай, а ты можешь нарисовать по описанию?

– Типа фоторобот? Кого разыскиваем?

– Я знаю, где он… Ну, в общих чертах. Но мне просто страшно не хватает моего брата.

– У тебя есть брат?

– Был… Фотографии все сгнили или застряли в компьютере. Вот я и подумал…

– Ну я не знаю…

– Не за просто так, я что-нибудь принесу.

– Я просто раньше никогда…

– Что тут у вас, детишки? – послышался голос Трефа.

Герда обернулась. Сова тащила Треа под руку довольная, как кошка, стащившая котлету.

– Да ничего…

– Ничего! Да это же восторг! Смотрите – Плут показал портрет.

– Треф, почему ты не говорил, что у тебя такая талантливая девочка?

Сова сдвинула очки на кончик носа и забрала из рук Плута скетчбук.

– Да я сам не знал… Это правда талантливо. Ты молодец.

Герда широко улыбнулась. Кажется, впервые за много месяцев её похвалили.

– А ты только людей рисуешь?

– Нет. А что надо?

– Всё отдала бы за натюрморт с розовыми тюльпанами и портрет моей кошечки – Сова вздохнула.

– Прям всё? – у Герды хитро заблестели глаза.

– В пределах разумного – Сова строго посмотрела на девочку – ладно, вам пора, скоро стемнеет – Сова отдала скетчбук Герде.

Девушка хотела вырвать портрет, но Плут её остановил.

– Нет, это тебе на память – Плут улыбнулся – я зайду как-нибудь. Вдруг ты сможешь выполнить мою просьбу – Плкт похлопал подругу по плечу и направился в сторону караульной вышки.

– Треф, дорогой, ты там зайди ещё к Завхозу, скажи, что от меня. Он вам может чего из еды выдаст. А я пока с девочкой твоей за искусство поболтаю.

Треф не стал отказываться и быстро удалился в сторону склада. Сова приобняла Герду за плечи и отвела в сторону.

– Слушай, малая, твой герой отказался от антибиотиков, но подозрения у меня нехорошие – Сова сунула руку в карман шарфа и достала оттуда две ампулы, маленький бутылек и шприцы – Этого мало, но лучше, чем ничего, да и больше дать не могу. Станет плохо, вколешь. Один укол в день.

– Я? – Герда испуганно посмотрела на шприцы и ампулы.

– Да, в мышцу. Лучше в жопную, но можно и в ногу – Сова похлопала себя по внешней части бедра – Наберешь шприц из ампулы, выгонишь воздух, зажмешь самую мякоть и вколешь как копьё.

– Как копьё? – глаза Герды стали ещё шире – может лучше пусть он побудет под твоим присмотром?

– Так, соберись. Мы уже это обсуждали. Вы можете к нам ходить в гости, но у нас не стационар и не гостиница. У нас всё под учёт. Отдаю из личных запасов. Бери давай.

Герда сгребла всё и сунула в карман.

– Не разбей только – Сова ласково погладила девочку по плечу – пора уже брать ответственность не только за себя, милая. Он ради тебя жизни не жалеет, сделай и ты для него что-то.

– Но я его не просила…

– А я тебя прошу.

Сова строго посмотрела на Герду и девушка поняла, что спорить с ней бесполезно.

Как бы не было обидно, но биолог оказалась права. Через день Трефа резко подкосило. Лихорадка, озноб, бред. Рана выглядела отвратительно. Герда была напугана, но это не тот случай, когда он могла бы всё бросать и бежать прочь. Девушка меняла повязки. Два дня колола уколы. Первый раз она чуть не потеряла сознание от страха, но взяла себя в руки. Второй раз было проще. Будь ещё пара ампул, она могла бы нарисовать сама себе диплом медсестры. Но их больше не было. Менять тоже не на что. И что дальше? Что будет, когда закончится еда? Что делать, если Треф умрёт?

Герда в ужасе слонялась по дому. Она же не выживет одна. А чтобы стать частью поселения, нужно быть семь пядей во лбу. Герда облокотилась спиной на стену и медленно сползла вниз. Треф застонал. Неужели он умрёт из-за того, что полез за дурацкой машинкой и напоролся на ржавый прут. Бред какой-то. Так не бывает с героями, он выкарабкается… Но сидеть сложа руки нельзя.

Герда бросила взгляд на мужчину. Сердце колотилось. Она сжала кулаки и нашла в себе силы встать.

– Если ты сдохнешь, пока меня не будет, я не знаю, что с тобой сделаю! – проворчала Герда.

Она вытряхнула из своего рюкзака всякий хлам, положила внутрь только фляжку с кипячёной водой. Достала из полуразвалившегося шкафа пистолет, проверила патроны, спрятала его за пояс и забрала один из ножей. Она понятия не имела, как всем этим пользоваться в случае опасности, но Треф учил, что так безопаснее. Может инстинкты подскажут? Девушка накинула телогрейку и подошла к лежанке Трефа.

– Я быстро, ты это… Не смей умирать, слышишь.

Треф не ответил. Он тяжело дышал и боролся со своими невидимыми демонами. Герда закусила губу, мысленно помолилась, потом всех прокляла и вышла из дома. В первый и единственный раз, когда она отправилась в путь одна, её чуть не сожрал бабай. Что же… Может в этот раз вылазка пройдёт удачнее. А даже если помрёт, не велика потеря для этого мира.

Убить свою мать

Герда шла осторожно. Очень не хватало камешков Трефа, которыми он отвлекал мелких зверей и проверял дорогу. Несколько раз провалившись по колено, в голову пришла мысль, что стоит, пожалуй, слушать умного мужчину. Она даже забыла какой этот мир пугающий и опасный, когда ты одна бредёшь по лесу.

В городе Герда не была с тех самых пор, как очнулась в мире пепла. Все, кого судьба решила пощадить, заснули после апокалипсиса. Ну если это можно назвать сном. Каждый пролежал в анабиозе до тех пор, пока организм не адаптировался к новому воздуху. Как оказалось, Герда спала дольше всех. Чудо, что её не нашли в подвале.

Очнувшись в пустом мире она впервые ощутила свою ничтожность и беспомощность. Ничего непонятно и никого рядом, кто бы мог объяснить. Когда она выбралась наружу из своего убежища, её встретили истлевшие трупы детей, взрослых, мелких животных, искарёженная пластиковая детская горка и повешенный человек на покосившемся турнике. Ещё относительно свежий. Кажется это был сосед из дома напротив. Рядом с ним сидела собака и жалобно скулила.

Герда тогда по привычке рванула в подъезд. Домой, к маме, в безопасность… Но это была ошибка. Там ждала жуткая картина, которая ещё очень долго снилась ей ночами. С тех пор прошло много времени, больше ей не страшно. Она уже всё пережила, она справится – Герда твердила себе это все два часа пути, как мантру.

Её дом был на окраине. Уже виднелись мертвые глазницы окон. А вон и та самая бывшая детская площадка с месевом из пластика вместо горки и иссохшим и обглоданным телом на турнике.

Герда долго оглядывалась и прислушивалась к тишине. Добраться – это только половина дела. В это раз её и спасать-то было некому.

Кажется никого. Девушка поспешила к дому. Железная дверь в подъезд лежала на полу. Картина все та же – останки людей, домашних животных, части велосипедов, игрушек.

Кажется всё произошло в пятницу. На улице было тепло, кто-то шёл гулять с детьми, кто-то встретиться с друзьями. Герда тогда пришла домой, чтобы сообщить маме, что подала документы в художественный колледж. Ругань стояла такая, что даже соседка отчитала Герду за то, что орёт на мать. Тогда казалось, что весь мир несправедлив. О, если бы кто-то знал, как всё будет.

Перешагнув через очередного бывшего соседа, Герда стала подниматься по лестнице. Кроме её шагов, не было других звуков. Вряд ли в доме кто-то прячется из людей. Жить здесь было небезопасно, да и холодно.

Всё что могли, наверное, уже утащили. Она сама не надеялась, что сможет найти что-то путное. Скорее всего оставшиеся вещи давно превратились в пепел, но не попробуешь не узнаешь. Один пролет, другой, третий, ещё чуть-чуть обрушенных ступенек, ещё пара десятков черных костей… Вот и пятый этаж. Герда остановилась у входа в квартиру и долго не решалась войти.

Дверь выломали. Судя по мебели в коридоре, здесь точно побывали. Но не это пугало, а то, что в тот день мама пила на кухне чай и ждала нерадивую дочь у окна, где и осталась. Герда шагнула внутрь. Истлевшие обои, полусгнившая мебель.

В комнате Герды тоже что-то искали, но по всей видимости ничего полезного не нашли. На удивление осталось целым кое-что из одежды. Мама говорила, что это дурацкие вещи – сплошная китайская синтетика. Но, как показала практика, они совершенно не поддаются разложению. Герда запихнула шмотки в рюкзак и подошла к своему столу. Когда-то над ним висела целая куча рисунков, фотографий, плакатов. Ничего не осталось. Вот и вся твоя индивидуальность. Пуф, и всё.

Девушка дрожащей рукой открыла ящик и замерла. Неужели? На месте. Она жадно выгребала всё, что уцелело. Кто бы мог подумать, что такая глупость вероятно спасет Трефа, а может даже сделает их жизнь намного комфортнее. Главное, вернуться и всё правильно сделать. Герда закинула рюкзак на плечо и последний раз оглядела комнату.

Она уже хотела направиться к выходу, но страшная тоска потянула её на кухню. На ватных ногах она побрела по коридору и застыла в дверном проеме. На покосившейся табуретке сидел скелет. В прошлый раз от этой картины Герда билась в истерике, кричала, да так и сбежала в страхе, даже не попрощалась. В этот раз у неё было больше сил. Она скинула на пол рюкзак и подошла. Осторожно коснулась почерневших костей, закусила дрожащую губу и опустилась рядом на колени.

– Мама, прости… – Герда положила голову на костлявое колено и обняла скелет за ногу. Как же ей её не хватает.

Время замерло. Герда закрыла глаза и постаралась вспомнить всё как было. Кухня залитая светом, запах выпечки, нарядная посуда, полотенца в цветочек, тиканье часов и смех детей за окном. Герда улыбнулась. В её мыслях скелет обрастал плотью и превращался в красивую женщину в зелёном халатике. Девушка вспоминала теплые прикосновения. Как было здорово вот так положить голову к маме на колени и просто молчать, пока она гладит по волосам. Вот бы остаться в этом воспоминании навечно.

Счастливую негу прервал странный звук, который был чужим на этой кухне. Герда никак не могла понять на что он похож, но точно знала, что его уже слышала. Она подняла голову и цвета исчезли. На пороге полуразрушенной кухни сидела лиса, которая, неуклюже ухватив зубами рюкзак, пыталась вытащить его из квартиры.

– Строй! – крикнула Герда.

Лиса встрепенулись, но добычу не бросила. Наоборот вцепилась крепче и потащила по ступенькам. Девушка вскочила и бросилась следом за похитительницей, но не знала как быть с диким животным.

– Стой, дурная! Отдай! – Герда запаниковала и достала пистолет.

Да как же им пользоваться? Герда неуклюже вертела его в руках, пытаясь снять с предохранителя и случайно выстрелила. Лиса пискнула и с испугу бросилась прочь. Герда подняла рюкзак и вернулась в квартиру. Табурет был пуст. На полу лежала пара уцелевших обломков костей и новая горсть пепла. Так, наверное, даже правильно. Герда понимающе кивнула и вытерла слезы рукавом.

– Прости, что так долго меня ждала.

Она последний раз оглядела квартиру, постаралась вспомнить сколько в ней было хорошего и тёплого. Но так больше никогда не будет. Герда погладила дверной проём и поспешила к выходу.

Её посетила странная мысль. Она шла домой из дома, с которым её больше ничего не связывает. А ещё вдруг вспомнила, что Сова как-то рассказывала ей про такое понятие, как «Убить свою мать». Тогда Герда и слушать не хотела о том, что за этим выражением может таиться, что-то философское. Но теперь понимала. Её больше ничего не держало, больше не было её детской комнаты и инфантильных желаний. Больше не за что цепляться из прошлого. Её прежний дом навсегда опустел.

Начало смеркаться. Заметно похолодало. Всё чаще слышались шорохи и чей-то топот. Герде приходилось прятаться за деревьями и ждать, пока пройдет тот или иной зверь. Может и хорошо, что она такая мелкая? Можно спрятаться за любой веткой. Где-то далеко слышались мужские голоса. Видимо кто-то решил поохотиться вечером. Не знаешь, кто страшнее – они или волки. Под конец пути Герда уже бежала со всех ног. Единственное, чего она боялась – опоздать. Дорога обратно заняла куда больше времени, чем хотелось. На счастье дверь дома была все ещё закрыта. Не похоже, что к ним кто-то вломился.

Герда зашла внутрь и заперлась. Спотыкаясь об табуретки, бочки и прочий хлам, она дошла до шкафа со свечами и подожгла одну из них. В тусклом освещении всё на первый взгляд было на месте. И Треф тоже. Кажется дышит. Девушка подошла к нему и коснулась прохладной ладонью лба. Треф застонал.

Герда затопила печь и подожгла керосиновую лампу. Света было немного, но когда-то она рисовала и при меньшем под одеялом тайком. Она достала подаренный скетчбук и вытряхнула из рюкзака гору тюбиков. Все они облезли, но главное, что целы. Герда распечатала каждый и по горошине выдавила из каждого краску в миску. Какое же это прекрасное чувство. Столько цветов разом и все в её руках. Этот набор она так и не успела использовать в прошлой жизни. Ждала особого случая и особой картины. Кажется, этот день наконец настал.

Герда посмотрела на пустой лист и улыбнулась.

– Ну что же. Тюльпаны, так тюльпаны.

Она просидела за картиной всю ночь. Самым сложным было достать из памяти то, как выглядели цветы. Но с другой стороны никто и не скажет теперь, что они выглядят иначе.

Треф всю ночь что-то бормотал. Что-то о том, как ему жаль, о том, как он не хотел. Неужели ему есть о чем сожалеть? Пока Герда его слышала, она знала, что он жив. Его голос успокаивал, как радио на фоне.

Она поспала всего пару часов. Утром было много дел. Голова страшно болела, тело ныло, но нужно шевелиться.

Герда кое-как накормила Трефа кашей из остатков просроченных круп, поела немного сама и снова собралась в путь.

– Потерпи ещё, ладно? – Герда погладила Трефа по волосам и укрыла пыльным пледом.

Он сильный, он справится. Ему просто нужно немного помочь.

Тело сопротивлялось. Страшно хотелось провести весь день в постели, но Герда упорно топала в сторону поселения. Утром меньше шансов встретиться с неприятностями. Но на удивление старый знакомый опять вышел на прогулку.

Бабай хорошенько отожрался. Стал ещё больше. И теперь в эйфории шлялся между деревьев, переваривая зверей и заплутавшего охотника. Мертвая рука, торчавшая из смолы, сжимала ружье. Да, такой ствол им бы точно пригодился в хозяйстве. Герда сама удивилась своей мысли. Почему-то сначала пришла она, а потом уже страх.

Может, попробовать? Герда долго наблюдала за бродившим бабаем. Даже если он и чувствовал её, то поленился бы к ней ползти. Вот бы этот жмур выронил ружье. Нет же, вцепился, как будто оно ему ещё пригодится. Не себе, не людям. Герда уже думала пойти дальше, как наконец ружьё зацепилось за ветку. Бабай дернулся, ещё раз и ещё… Наконец-то! Ружье рухнуло в пепел, но бабай даже не шелохнулся. Он побрёл дальше. Рука скрылась в его недрах.

Герда выбралась из своего укрытия и аккуратно стала приближаться к ружью. Под ногой предательски что-то хрустнуло. Бабай замер, девушка тоже остановилась. Внутри зародилось что-то новое. Это была не злость, это была решимость. Герда смотрела на чудище исподлобья, будто давая ему понять, что это её добыча и она готова за неё побороться. Жирный сытый бабай отступил, даже не попытался к себе приманить или потянуть свои щупальца. Конечно, скорее всего от того, что ему просто не хотелось жрать, но момент был прекрасен. Герда схватила ружье и поспешила прочь.

В поселении её встречали с удивлением. Дошла одна, да ещё и с ружьём. Девушка не отвечала на вопросы, она шла прямо к Сове. Биолог ворковала у пустых горшков. Будто надеялась, что убедит свою драгоценную рассаду вырасти.

– А постучать? – фыркнула Сова.

– Некогда – бросила строго Герда.

– Да что ты? – Сова повернулась к собеседнице и поставила руки в боки. Она с интересом осмотрела Герду. Ещё бледнее, чем обычно, ножки и ручки трясутся, на плече ружьё, да ещё и больше, чем она сама. Но в недовольном жизнью взгляде что-то поменялась – а где папка?

Герда молча поставила ружьё, сняла рюкзак и достала скетчбук.

– Значит так – Герда вытащила картину – вот твои тюльпаны. Мне нужны ещё антибиотики и патроны для этой штуки. Если есть чего пожрать, то хорошо. Если тюльпанов не хватит, то нарисую твою кошку. Ещё помнишь как она выглядела?

Сова удивлённо подняла брови и не нашла, что ответить. Она взяла в руки картину и долго рассматривала. Герде показалось, что женщина даже как-то изменилась. Такая мягкая, светлая, хрупкая. Странно, но этого никогда за ней не замечали. Смотреть на счастливого человека можно бесконечно, но есть же какие-то рамки приличия.

– Алло, мне антибиотики бы – фыркнула Герда.

– Плохо ему? – Сова задумчиво водила пальцем по нарисованным лепесткам.

– Я бы сказала хреново. Ну, Сова, ну ёлочки-палочки, ну никто эти цветы у тебя не отберёт, а дядьке там плохо.

– Прости – Сова отложила рисунок – я просто растерялась, так давно не видела розовый цвет, так скучаю по растениям, что просто…

– Да я понимаю – Герда усмехнулась – сама кайфанула, пока рисовала.

– Это чувствуется – Сова улыбнулась – Я соберу тебе всё, что смогу, а кошку будешь должна – Сова подмигнула – договорились?

– Да нарисую я твою кошку, долго что ли.

Герда бежала домой настолько быстро, насколько ей позволяли рюкзак и тяжёлое ружье. Выменять удалось неочень много. Всего шесть патронов, пакет гречки, немного вяленого мяса, пара батончиков из сверчков, но самое главное – антибиотики. В целом за тюльпаны и кошку в перспективе – неплохая цена. Интересно, сможет ли кто-то дать что-то ещё? Если так пойдет, то с голоду они точно не умрут. А если ещё Треф встанет на ноги… Нет, не так… Когда Треф встанет на ноги, будет ещё проще. Главное, чтобы этот дурак не умер. Только бы успеть.

Она тяжело дышала, но продолжала бежать к дому. Плечо ныло из-за ружья, да и ноги уже не слушались. Впереди уже виднелась пожеванная крыша и ржавые стены. Ещё чуть-чуть, последний рывок, но вдруг Герда резко остановилась. Почему настежь открыта дверь? Девушка дрожащей рукой сняла с плеча ружье. При этом совершенно понимая, что не знает, что будет с ним делать. Её трясло. Мысли путались. Она выставила ружье перед собой, сделала глубокий вдох и стала медленно приближаться к дому. Она готовилась к чему угодно, но не к этому.

Из дома показалась знакомая лохматая голова и перебинтованной торс. Герда опустила ружье. Треф встал в проёме, достал из портсигара сигарету и закурил. Он смотрел куда-то вдаль, не замечая, что сбоку к нему приближается опасная разъяренная маленькая девчушка.

Герду разрывало множество чувств. С одной стороны очень хотелось броситься к нему, обнять и зарыдать. С другой стороны наорать от всей души. Пришлось выбрать что-то среднее.

– Ты нормальный вообще? – закричала Герда и зарыдала.

Треф медленно повернул голову.

– Привет! – он добродушно помахал сигаретой.

– Ты знаешь, как я переживала. И вообще я чуть с ума не сошла, когда увидела открытую дверь. Я из-за тебя не спала, я в город ходила! – Герда шла к Трефу и рыдала в захлеб.

Треф пошел к ней на встречу, забрал ружье и рюкзак, ничего не спрашивая. Он конечно был очень удивлен, но расспросы подождут. Истерика не заканчивалась. Мужчина по-отечески прижал мелкую к себе одной рукой, а во второй продолжал держать сигарету. Он наслаждался каждой затяжкой. Наслаждался тем, что выжил сам, что девчонка жива, что она за него переживала. Он гладил ее по плечу, а она уткнувшись в него продолжала рыдать. О Трефе кто-то так плакал впервые. И если она так переживала, то может быть не такой уж он и плохой человек? Как же прекрасна жизнь…

– Ты как вообще дверь открыл? – Герда наконец вытерла слезы и подняла строгий взгляд на Трефа, чем прервала его мысли о личном триумфе.

– Так она открыта была.

Герда тут же выпуталась из медвежьих объятий, порылась по карманам и достала амбарный замок.

– Вот дура! – Герда снова зарыдала.

– Да ладно, тебе, бывает. Все же хорошо. Чего ты? – Треф снова прижал к себе Герду – лучше расскажи, что я пропустил. И знаешь, я за тебя очень волновался.