Максим Мейстер
Мариша, Месть, Леся

3

…Марина не стала вызывать санитаров. Она осторожно вытащила из-под еще теплого тела папку с рукописями, непроизвольно бросив взгляд на экран монитора и неосознанно прочитав набранные строки. Она не смогла остаться в комнате. Вышла в коридор и пошла на кухню. Села в кресло. Неожиданно она поймала себя на мысли, что скоро привыкнет к тому, к чему привыкать нельзя, к смерти собственного мужа. Марина испугалась: ведь так не может продолжаться бесконечно! Обычно жизнь дает нам только одну попытку. Кто-то или что-то было благосклонно к Марине, для нее сделали исключение, но любая милость рано или поздно разочарованно отвернется, если мы упорно не можем ее принять. Отказываемся принять. Марина вдруг отчетливо поняла, что любая новая попытка изменить судьбу может стать последней. Может быть, уже и нет больше никакой новой попытки, и Марина истратила последнюю две недели назад? Марина испугалась по-настоящему. Ее руки задрожали, а губы сами собой зашептали:

– Только не это! Милый, только не это!.. – она лихорадочно ворошила исписанные листы, пока не почувствовала: «Здесь!» Марина вытащила нужный лист и стала читать, от волнения проговаривая написанное вслух:

– …Жизнь – это поток событий. И каждое событие протекает в трех измерениях. Мы их называем «временем», «местом» и «обстоятельствами». Любое событие может протекать нормально только при удачном сочетании первого, второго и третьего. Впрочем, оно происходит в любом случае, потому что все события нашей жизни определены заранее. Но если искажается одно из трех измерений события, само событие также искажается. Приведем простой пример: ребенок идет в школу. Это событие, которое происходит в жизни почти каждого человека. Чтобы оно произошло наилучшим образом, измерения этого события должны также быть наилучшими. Первое – время. Ребенок должен пойти в школу в семь лет, а не в год и не в тридцать. Разумеется, он может пойти в школу и в пятьдесят, и сразу после рождения, то есть само событие (человек начинает учиться) все равно происходит. Но каков будет результат? Итак, первое: любое событие нашей жизни должно происходить вовремя, не раньше и не позже. Второе – место. Если наш условный мальчик вовремя пошел в школу, но живет в какой-нибудь глуши, где нет хороших учителей и условий для обучения, то, несмотря на вовремя начавшееся обучение, результат события будет неидеальным. И, наконец, третье – обстоятельства. Мальчик может вовремя приступить к обучению, попасть в руки к замечательным педагогам и учиться в самой лучшей школе, но он может быть из неблагополучной семьи, быть больным умственно или физически, попасть под дурное влияние, тысячи и тысячи других обстоятельств, из-за которых он не сможет получить блага от школы. Итак, чтобы событие «идти в школу» для нашего гипотетического мальчика прошло идеально, все три измерения…

Марина прекратила чтение и недоуменно уставилась на листы. Видимо, ей попалось какое-то философское эссе. Она хотела взять другой лист, но не решилась. В прошлые разы она находила ответ именно в первом попавшемся тексте. Марина не знала механизма всех этих переносов в прошлое и боялась, что очередное вращение калейдоскопа может не сработать из-за какой-нибудь, казалось бы, мелочи. Марина напряглась и продолжила чтение, незаметно для себя пропустив несколько абзацев.

«…Все должно происходить вовремя и в подходящих условиях. Таков самый простой рецепт успешной жизни. Очень часто мы боимся сделать решительный шаг сами, опасаясь потерять уже достигнутое. И упускаем самое благоприятное время. Рано или поздно судьба сама заставит нас поступить, так как мы должны были, но результат уже будет не лучшим. А бывает наоборот, – мы слишком торопимся, и тогда нас тоже ждет разочарование. Итак, успех приходит только тогда, когда мы можем почувствовать самое подходящее время. Далее рассмотрим категорию места…»

Лист кончился, но Марина не стала искать продолжения. Она чувствовала, что прочла ответ. Только не уловила. «Наверное, я слишком напряжена…» Она отложила папку, откинулась на спинку кресла, немного успокоилась. И тут же в ее уме всплыли строчки с экрана. Начало какого-то рассказа, по стилю больше похожего на официальное заявление… И чуть ниже яркие слова, написанные заглавными буквами: «ВРЕМЯ УШЛО. Я ПРОДАЛ СВОЙ ТАЛАНТ! ВРЕМЯ УШЛО…» И Марину пронзило:

– Нет, любимый, еще все можно изменить! Теперь я знаю как!..

Кухня закружилась вокруг Марины: поплыл кухонный гарнитур, телевизор, холодильник… Они двигались, с каждым кругом набирая обороты, и вскоре Марина поняла, что вокруг нее кружится не кухня, а весь мир… Она испугалась и закрыла глаза.

Сначала она ничего не чувствовала, но потом вдруг ощутила резкую боль в пальце, открыла глаза и вскрикнула от неожиданности. Она стояла у плиты и резала картошку в сковородку с кипящим маслом. Марина бросила нож, сунула порезанный палец в рот и побежала в ванную комнату, к аптечке. Прижгла довольно глубокий порез йодом и приложила ватку. Боль утихла, Марина выключила воду и посмотрела в зеркало.

– Ой! – На Марину смотрела молодая счастливая девушка. Счастливая, несмотря на случайно порезанный палец. Ведь она совсем недавно вышла замуж. Вышла по любви и очень удачно. Как часто это не одно и то же!.. Марина улыбнулась сама себе и тут же вспомнила, где она. Вспомнила это зеркало, старую раковину, с трудом отмытую ванную комнату и даже кухню, из которой только что убежала. Она оказалась в той самой однокомнатной квартире, которую они с Марком сняли, когда закончился медовый месяц, и они вернулись с моря. Молодые жили здесь уже вторую неделю. Марк искал работу, а Марина пыталась освоиться с ролью жены и хозяйки. Пока с одинаковым результатом. Никаким.

– Ой! – во второй раз вскрикнула Марина, но совсем с другой интонацией. Она бросилась обратно на кухню и голыми руками передвинула сковородку на холодную плитку. Полюбовалась на плавающие в масле черные угольки, когда-то бывшие кусочками картошки. Смазала ожоги на пальцах. Подавила желание запустить чем-нибудь в окно. Обругала себя, всхлипнула для порядку и полезла под раковину за новой картошкой. Почистила, нарезала. Вымыла сковородку, снова поставила ее на огонь, налила масла, бросила туда нарезанный картофель, посолила, посыпала молотым черным перцем. Села на стул и стала наблюдать за таинственным процессом жарки…

Раздался звонок в дверь. Сердце радостно подпрыгнуло, и Марина бросилась к двери.

– Маришка! – сходу закричал Марк, ворвавшись в квартиру. – Чего я тебе скажу!..

– А поцеловать? – игриво прищурилась Марина.

– А кого? – притворно удивился Марк.

– А есть варианты?

– Конечно! Вон на улице сколько хороших девушек ходит!..

– Ты опять?! – Марина так и не научилась терпеть его противные шутки. – Я с тобой больше не разговариваю!

– Ну, маленькая… – Марк тут же сменил настроение и обнял жену. – Ты же знаешь, что для меня существуешь только ты… А все остальные – просто дуры с ногами… Правда, ты у меня тоже не семи пядей…

– Еще слово!.. – Марина вырвалась и под смех мужа убежала на кухню. – Вот, из-за тебя картошку пережарила!

– Ага, из-за кого же еще? – согласился Марк. Он умылся и сел за стол. – Так вот, Мариша. Нашел я наконец работу! Представляешь, так удачно! В одной фирме по продаже компьютеров… Пока младшим менеджером, но лиха беда начало!..

Марина слушала и вспоминала. Как же это необычно – вспоминать о будущем!.. Именно с этой работы началась карьера Марка. Вскоре он станет старшим менеджером, а затем исполнительным директором. Потом решится на, казалось бы, отчаянный поступок, оставит престижную и хорошо оплачиваемую должность и откроет собственную фирму. Марина отчетливо помнила, как Марк будет мучаться, решаясь на этот шаг, она помнила, как будет вдохновлять его… Но она помнила и мертвое тело на клавиатуре…

Марина стала серьезной. В ее теле теперь как бы сосуществовали две Марины: молоденькая не знающая жизни девушка и опытная сорокалетняя женщина.

– Дорогой, но ты же хотел писать! – сказала одна из Марин. И Марк оборвал свой восторженный рассказ на полуслове. Он поник. Энтузиазм в его голосе сразу куда-то исчез. Он отвернулся и закусил губу.

– Да, я хотел писать… Я очень хочу писать… Но как я могу? Теперь я живу не сам по себе, теперь у меня есть ты… А у нас ничего нет. Столько много всего надо купить. Ты же сама говорила? Надо платить за квартиру… Как я могу?.. Что я могу? Попрошайничать у родителей? Нет уж!

– Милый! Как это, у нас ничего нет? А наша любовь? Ведь это самое главное, а без вещей я обойдусь!.. – «Пока обойдусь», – хотела добавить младшая Марина, но старшая не дала ей открыть рта. – Ты должен писать, а не заниматься бизнесом. Помнишь, у тебя где-то написано: «Если пастух становится политиком, а писатель бизнесменом, то их сердца…»

– Постой, где ты это читала?! – изумился Марк. – Ведь я тебе не давал!

– И очень плохо, что не давал! – перевела стрелки Марина. – Любимый, ты должен писать! Обязательно! А эта твоя новая работа нам не нужна… Так им и скажи!

– Правда? – вдруг улыбнулся Марк. – Ты правда так думаешь?!

– Конечно! – Марина разложила по тарелкам картошку, хлеб, разлила по стаканам молоко.

– Но ведь ты сама… Про работу…

– Я передумала! Ты должен писать, а не заниматься ерундой. В конце концов, я обещала тебя поддерживать в творчестве, а не в продаже компьютеров! Помнишь, там, на холме?

– Помню! – Марк уплетал завтрак, не замечая, что картошка пережарена. – Я думал, это ты забыла…

«Он не любит холодное молоко», – шепнула себе старшая Марина.

– Ой, я молоко забыла подогреть! – Марина попыталась забрать из рук мужа стакан. – А про обещание я не забыла, просто…

– Не надо, сойдет и так, – Марк не отдал молоко, продолжая уминать картошку. – Но поработать придется. Во-первых, я уже согласился, а во-вторых, деньги нужны. На что мы будем жить, если я буду только писать?

– Мы можем переехать в какой-нибудь небольшой городок, даже деревню! Ты говорил, что там не надо много денег, – не сдавалась Марина из будущего.

– Мариша, это на самом деле ты говоришь?! – Марк не смог скрыть своей радости. – Любимая… Иди ко мне… Давай так, я месяц-другой все-таки поработаю, оценю обстановку, немного подзаработаю, а потом уйду… И мы попробуем. Обязательно попробуем!

Марина задумалась. Ее чем-то смущал такой вариант, но она не могла объяснить чем.

– Хорошо… – наконец нерешительно произнесла она. – Но только один месяц! А потом едем куда-нибудь, и ты будешь писать! – И, подумав, не перегибает ли палку, извиняющимся тоном добавила. – Ты же сам сказал, чтобы я вдохновляла тебя только на это?

– Маришечка, какая ты у меня умница! – только и смог выговорить Марк.

Через месяц, поразив коллег, Марк уволился. А уже через день засел за новый роман.

– Раньше я никак не мог решиться начать что-то большое, но теперь попробую! – говорил Марк жене. Он был полон энтузиазма и решимости. Марина тоже. Пошли трудовые будни. Марк целыми днями стучал на пишущей машинке и мечтал о компьютере, который оставил в офисе. Марине тоже доставалось. Оказалось, быть женой писателя гораздо труднее, чем женой вечно где-то пропадающего менеджера. Работа писателя слишком зависела от вдохновения, которое Марине приходилось постоянно поддерживать. Малейшее беспокойство, и Марк был не в силах написать ни строчки, целый день лежа на диване и бессмысленно глядя в потолок. Стали заканчиваться деньги, и теперь Марина кормила мужа только гречкой с молоком. Марк не жаловался, но с каждым днем все больше и больше мрачнел. Через два месяца он пошел в фирму, и его каким-то чудом приняли обратно. Что он там наговорил директору, Марк не рассказывал. Он пришел домой и виновато объяснил:

– Надо хотя бы годик поработать, а потом я снова…

Марина не возражала.

– Но через год ты обязательно будешь писать! Хорошо?

– Да, обязательно! – улыбнулся Марк.

Через год Марина уже почти не помнила будущего. Заново начатая жизнь увлекла ее, и прошлая судьба из грядущего теперь казалась каким-то нелепым сном. Лишь одна картина по-прежнему крепко сидела у нее в голове: писк компьютера, строчки на экране и мертвое тело на клавиатуре… Поэтому через год, преодолевая себя, Марина напомнила мужу о своем обещании и о его долге… Марк подал заявление об уходе, но ему тут же предложили должность старшего менеджера.

– Я поработаю еще годик, – сказал Марк, вернувшись домой. – Зарплата теперь будет в полтора раза больше, мы через год сможем сделать какие-то сбережения…

А еще через год родился мальчик… Заботы… Заботы… Заботы… Годы… Годы… Годы…

Марина больше не вспоминала ни о своем обещании, ни о долге мужа. Не вспоминала до сегодняшнего дня…

Она сидела в компьютерной комнате и смотрела на мертвого мужа, лежащего на клавиатуре. Одна его рука была прижата к сердцу, а вторая держала несколько смятых листов.

Марина подняла синюю папку и вдруг невыносимо четко ощутила, что все это уже было! Да, было! Марина вспомнила! Она уже стояла в этой комнате. Когда? Не понятно. Но стояла. И точно так же пищал компьютер, недовольный, что на клавиатуре одновременно нажато слишком много клавиш… И только папка с рукописями сейчас была толще, чем в прошлый раз. Ведь в ней появился недописанный роман. Марина вытащила случайный лист и сквозь слезы стала разбирать ровные машинописные строчки:

«…Мир – это жертва бога для нас. Поэтому лишь человек, который жертвует собой ради других, может понять мир. Жизнь эгоиста – ад от начала и до конца. И самое страшное в этом аду то, что его обитатели не понимают своего ужасного положения… Но лишь тот обретает вечную жизнь, кто жертвует жизнью, лишь тот богат, кто не привязан к своему богатству и может в любой момент пожертвовать его. И лишь тот по-настоящему счастлив, кто может пожертвовать собственным счастьем ради других…»

Марине вдруг показалось, что она поняла. Кто-то внутри понужал ее читать дальше, но Марина уже закрыла папку.

– Любимый, я поняла! Я должна принести себя в жертву! Я должна принести в жертву свое счастье! Ради тебя! – Марина вскочила, синяя папка упала с ее колен, и белые листы разлетелись по комнате. Мир поплыл перед глазами, и Марина потеряла сознание…

4.1

…Автобус трясло. Шоссе кончилось, и под колесами бежала слабо асфальтированная дорога межгорода. Марина с родителями сидела на заднем сиденье и радостно вскрикивала, когда их подкидывало на какой-нибудь очередной большой кочке или яме.

– Ну что ты как маленькая?! – сердилась мама.

– Ну ведь здорово!

– Вздремни лучше. Еще целый час ехать… – Мама отвернулась к мужу, который всю дорогу старательно клевал носом, и попыталась последовать его примеру.

Марина снова уставилась в окно. Там давно уже не было домов и разбегающихся во все стороны дорог, зато плыли хвойные леса, полянки и облака. Марина переводила взгляд с кустов у самой дороги, которые как сумасшедшие убегали назад, на чахлые деревья, растущие чуть дальше, которые тоже убегали, но не так быстро. Потом поднимала взгляд и видела большие деревья, которые уже не спеша шагали назад, а затем смотрела на облака… Казалось, они никуда не спешили, и вообще почти стояли на месте. «Как все относительно…» – вдруг подумала Марина и улыбнулась: «Какая же я умная!» Решив так, Марина снова бросила осторожный взгляд в салон автобуса. И тут же отвернулась, сделав вид, что даже и не думала отрываться от интересного зрелища за окном. «Смотрит!..» – подумала Марина и почувствовала, что краснеет. Она прокляла себя за это и пообещала больше не поворачиваться, пока автобус не остановится. Целую минуту держала слово, а потом…

…В эти выходные Марк решил развеяться. Обычно он проводил все свободное время дома, за столом и пишущей машинкой. Но сегодня не выдержал: просидев целое утро и не написав ни строчки, он решил на все плюнуть и рвануть куда-нибудь… Вышел из дома, сел на трамвай и через полчаса был на городском автовокзале. И вот, отстояв минут двадцать в очереди, он уже просовывал деньги в окошечко… Неожиданно ему попалась понимающая кассирша и на просьбу «дайте куда-нибудь билет», она не стала кричать, а только несколько раз переспросила: «Точно все равно куда?» Убедившись, что молодой человек не шутит, она спокойно отпечатала билет и вместе со сдачей протянула его Марку.

– Седьмая платформа, автобус отходит через полчаса…

– Спасибо… Седьмая платформа, через полчаса, – повторил Марк и отправился бродить по вокзалу. Он купил пачку соку, кое-какой еды и ровно через полчаса сидел в автобусе. Место оказалось ближе к концу, где стояли четыре кресла: два напротив двух. Так что пассажирам приходилось сидеть коленками друг на друга. Марку досталось место, на котором он вынужден был ехать спиной вперед. Марк не придал этому значения. Он уселся и стал наблюдать за людьми.

– Все? – в очередной раз спросил кондуктор.

– Еще три места свободно! – откликнулся кто-то из пассажиров. Марк тоже видел три пустых задних кресла. Краем уха он услышал, как шофер что-то недовольно пробурчал. Марк взглянул на часы у соседа на руке и отвлеченно подумал: «Немножко опаздываем…»

– Еще пара минут и без вас бы уехали! – наконец раздался возмущенный голос кондуктора, грузной женщины средних лет.

– Извините! – Через весь автобус пробиралась опоздавшая троица: супружеская пара со взрослой дочкой лет семнадцати-восемнадцати. Они шумно уселись, и автобус тут же тронулся.

Марк немножко вздремнул, убаюканный равномерной качкой рейсового автобуса. Но потом его вместе со всеми резко подбросило на какой-то яме, и Марк проснулся. Он глянул в окно и заметил, что они давно выехали из города. «Да, куда-нибудь на природу. Это хорошо…» – решил Марк. Ему очень хотелось спросить, куда едет автобус, но так было бы не интересно, и Марк промолчал. Он достал блокнотик, ручку и записал: «Мелкие неожиданности жизни скрашивают ее неизбежный конец». Перечитал, подумал, что слишком коряво, зачеркал и бросил блокнот обратно в сумку.

Вдруг Марк почувствовал на себе чей-то взгляд. Он поднял голову, но на него никто не смотрел. Два пассажира напротив спали. Опоздавшая семейная пара на задних местах тоже. Их соседи слева уткнулись в книгу, но было видно, что видят они там только соответствующую рифму. Правда, справа у окна бодро сидела девушка, с видимым интересом смотрящая в окно.

– Девчонка еще совсем! – почему-то подумал Марк. Сквозь щель между сидениями напротив он заметил голые коленки без колготок и край короткой юбчонки. Отвел взгляд. Снова достал блокнотик и записал: «Мужчины по большей части глупы: влюбившись в милую улыбку, красивые глазки или родинку на плече, они потом женятся на всей девушке!» Марк перечитал, усмехнулся и снова почувствовал на себе взгляд. Он резко посмотрел вперед и поймал движение девушки, – она еле-еле успела отвернуться. Марк не скрываясь стал ее разглядывать. «А она ничего!» – решил наконец, хотя вообще-то она была не в его вкусе: круглолицая, с широкими скулами, из-за чего казалась немного толстощекой, и с упрямым заостренным подбородком. Но что-то такое в ней было. Марк решил, что выйдет там, где выйдет она. И сам удивился своему решению.

…«Смотрит и улыбается! – подумала Марина, когда в очередной раз они чуть не встретились взглядом с сидящим впереди юношей. – Интересно, я ему нравлюсь? Улыбается… Наверное, понравилась. А может, это он смеется надо мной?! Скажет, вон сидит какая-то дурочка и смотрит… Ну и пусть!..»

Марина обиженно фыркнула и демонстративно уставилась в окно. Целых пять минут она с гордым видом сидела, а потом не выдержала и снова посмотрела на юношу. Тот опять уткнулся в свой блокнот. «Чего он его все время достает? – Марине казалось, что незнакомый парень пишет что-то про нее. – Сам-то! Даже не побрился, а куда-то поехал! Сидит, пишет… Писатель!..»

Вдруг внутри у Марины все словно бы закружилось, а потом что-то дернулось, и Марина вспомнила, зачем она здесь. Она закрыла глаза и попыталась успокоиться. Она вся дрожала, будущее (или теперь прошлое?) навалилось на нее. Она вспомнила разбросанные листы и мертвого мужа, лежащего на клавиатуре… Когда это было? Или все-таки правильнее спросить: «Когда это будет?» Марина вся сжалась.

– Нет, этого не будет! Никогда! – твердо произнесла она вслух и открыла глаза.

– Что случилось, дочка? – Мама Марины очнулась и с тревогой смотрела на дочь. – Ты почему плачешь?

Марина и сама заметила, что по ее щекам текут слезы.

– Какая-то мошка в глаз попала. – на вытерла глаза и улыбнулась. – Форточка впереди открыта, вот и залетела прямо в глаз, с размаху…

– Нечего было все время в окно пялиться. Как маленькая!.. Бери с нас пример. Мы спим себе, и никакие мошки нам не страшны.

– Хорошо, мама. – Марина послушно закрыла глаза. – Страшная картина из ее будущего-прошлого стояла в голове, но с каждой минутой становилась все бледнее.

Автобус остановился. Пассажиры зашевелись, а потом стали выходить.

– Подъем, соня! – мама дергала дочь за руку, но Марина делала вид, что не собирается просыпаться. Она не хотела больше встречаться взглядом с Марком, рассчитывая, что тот успеет выйти, пока она «спит».

Наконец Марина открыла глаза. В салоне осталось несколько человек, которые ехали до следующей, конечной станции. Большинство же вышло. Но вредный юноша все еще возился со своей сумкой, что-то в ней ища.

– Ну и крепко же ты заснула! – сказал папа. – Укачало?..

Они пошли к выходу, выслушав бурчание шофера о том, что некоторые пассажиры имеют наглость не только опаздывать, но потом еще всех задерживать, полчаса собираясь на выход.

Как только троица покинула транспортное средство, юноша немедленно нашел то, что искал, и тоже поспешил к выходу…

Марк вышел из автобуса и огляделся. Люди потихоньку расходились. В основном это были дачники, приехавшие провести выходные на огородах. Но были и просто отдыхающие. Марк подошел к бабушке, продающей жареные семечки, и спросил, куда он попал и куда здесь можно пойти.

– Голубчик, купи семечек! – ответила бабулька. Марк купил, и она продолжила. – А ты, милок, искупаться сходи. У нас речка чистая, прохладная. Вон какая жара стоит! Искупаешься, на солнышке погреешься… Чего еще молодым надо? Глядишь, и девчонку какую подцепишь. Здесь много городских отдыхает.

– Спасибо! – улыбнулся Марк. – А куда идти на речку?

– Да вон по этой дороге пойдешь прямо-прямо, а потом налево и снова прямо, потом направо, вокруг забора и налево, там к реке и выйдешь… А еще у нас большой-большой холм есть с пещерой. Видишь? Как искупаешься, можешь по нему побродить. Земляники там!..

– Спасибо! – повторил Марк, купил еще семечек и пошел по указанной дороге. Вообще-то он поговорил с бабулькой просто так, чтобы выиграть время. Пока он болтал и узнавал о местных достопримечательностях, симпатичная девушка с родителями ушла довольно далеко. И как раз по той самой дорожке, по которой его направила словоохотливая старушка. Теперь можно было пойти следом, не привлекая внимание. «Пляж, так пляж… – подумал Марк. – Эх, знать бы заранее!.. Взял бы маску с трубкой. И плавки».

Минут через пятнадцать он вышел к реке. Пляжа в городском смысле здесь, конечно, не было. Просто ровная, покрытая травой низина. Прежде чем спуститься, Марк оглядел с небольшой возвышенности побережье. Тут и там расположились отдыхающие. Правда, на довольно большом расстоянии друг от друга. Марк приметил знакомую троицу и только тогда спустился, зашагав примерно в ту же сторону. В низине были свои возвышенности. «Удивительная местность! – подумал Марк. – Как это я раньше здесь не бывал? И этот здоровенный холмище справа… Обязательно на него заберусь!»

Марк вышел на очередной холмик и… увидел девушку из автобуса. Сердце почему-то забилось быстрее. «Ты чего?» – удивленно сказал ему Марк и остановился. Небольшая семья уже расположилась на отдых. Постелили широкое покрывало, разбросали вокруг него сумки и теперь вовсю трогали воду, сбросив надоевшую обувь.

Марк решил остаться на этом холмике. Он выбрал дерево пораскидистей и улегся в его тени, подложив под голову сумку. Марк смотрел вверх, ловя солнечные искры, которые с трудом пробивались сквозь листву. Было очень красиво. Не умолкая пели птицы. Марк стал разбрасывать вокруг семечки, надеясь увидеть стеснительных деревенских пташек. Но выманить никого не удалось. Наверное, они, в отличие от городских воробьев и голубей, не знали что такое жареные подсолнечные семечки. А может, просто не нуждались в подачках. Ведь вокруг столько полей, лугов и рощ, где растет все, что птичьей душе угодно…

Марк немного подремал. Ему давно не было так хорошо и спокойно. «Как она там?» – вдруг вспомнил он и выглянул из-за высокой травы. Выглянул и немедленно встретился взглядом с девушкой. Улыбнулся от неожиданности и тут же спрятался снова, чувствуя себя последним идиотом. «Еще подумает чего-нибудь не то! – возмутился Марк. – Скажет, прицепился какой-то, подглядывает. Да больно надо!.. Эх, знать бы заранее, я бы бинокль из дома прихватил…»

Марк достал из сумки блокнот и, посмеиваясь над самим собой, стал что-то писать…

Марина успела перехватить пристальный взгляд из травы. «Да, так все и было», – с грустью подумала она.

– Мама, папа! Я пойду, прогуляюсь? – Разомлевшие на солнце родители даже не ответили, только мама что-то благосклонно промычала и перевернулась на живот.

Марина оделась и быстро зашагала к самому высокому холму, который, словно хозяин, возвышался надо всем городком. Вскоре она была наверху. Отдышалась. Посмотрела вниз и увидела Марка, который что-то писал в блокноте. С такого расстояния не было видно, что именно юноша делал, но Марина знала – он пишет. И даже знала что. Именно это стихотворение он должен будет показать ей чуть позже, поднявшись вслед за Мариной на холм…

…Марк закончил последнее четверостишье:

…И так не ранит все оружье мира,

Как ранит девушки прекрасной взгляд!

Перечитал все стихотворение и рассмеялся:

– Неплохая пародия на любовную лирику получилась! – Марк удовлетворенно закрыл блокнот и потянулся. «Ага! А вот и упомянутая всуе прекрасная незнакомка!» – подумал Марк, заметив на вершине большого холма знакомый силуэт. Светлая юбочка и футболка хорошо выделялись на фоне синего неба. «Это мы, значит, сменили расстановку сил? Сначала я наблюдал, а сейчас за мной наблюдают?! Хорошо же!..» Он бодро поднялся, бросил сумку на плечо и пошел искать тропинку, ведущую наверх…

Марина поняла, что ее заметили, и отошла от края холма. Она еще немного побродила, пособирала землянику… Как ей все здесь знакомо! Вон высохшее дерево, на которое они забирались и долго сидели, разговаривая и болтая ногами. А вон там – самая «ягодная» полянка, с которой Марина с трудом вытаскивала любителя земляники… А вон там… В ста шагах от края холма пряталась неглубокая ложбинка. Совершенно незаметная. Они нашли ее случайно, когда год спустя… Именно в этой ложбинке они боролись, именно там он сказал те самые слова…

Марина пыталась прогнать воспоминания, а сама, как загипнотизированная, шла к ложбинке.

Она легла на траву и стала смотреть в небо. Облака. Где-то она это уже видела. Или читала. Да, читала:

 
Среди цветов
Смотрит в небо пастух.
Плывут облака.
 

Это трехстишие она примерно через полчаса прочитает, листая блокнот Марка… Нет, уже не прочитает. Никогда. В этой ложбинке Марину почти не возможно было найти, разве что планомерно прочесывая всю поверхность огромного холма.

Марину не отпускали воспоминания. Она изо всей силы зажмурила глаза, почему-то надеясь, что это поможет их прогнать. Не помогло. Лишь боль и тоска. Эти неизменные спутники любви…

…Он появился неожиданно. Сделал вид, что не заметил сидящую на краю холма девушку, и стал деловито собирать землянику.

Марина исподтишка поглядывала на юношу, гадая, что он будет делать дальше. Она была не настолько глупой, чтобы обмануться его напускным равнодушием. Но время шло, а юноша не предпринимал никаких активных действий. «Сколько можно пастись?» – подумала Марина. Она уже стала сомневаться: «Может, он и взаправду пришел только за земляникой?»

Но юноша вскоре подошел и с равнодушным видом сел неподалеку. Принялся внимательно разглядывать горизонт. Марина замерла и боковым зрением следила за юношей. Ей было интересно. «Что дальше? – думала она. – Наверное, скажет что-нибудь вроде „Вы мне так понравились в автобусе, что я не мог не прийти!“ или „Вы так красиво смотритесь на этом холме, на фоне синего неба!“ или… Интересно, как мне лучше реагировать? Лишь бы не засмущаться слишком сильно! Да, лишь бы не засмущаться! Надо постараться принять комплимент, как должное, словно бы мне каждый день по сто раз говорят комплименты…»

– Привет, – наконец прервал молчание юноша.

– Привет… – Марина почувствовала, как предательский румянец просится наружу. Марина обругала себя. «А что будет, когда он начнет комплименты говорить?! Убежать что ли, пока не поздно?»

Марина, повернулась в сторону юноши, но тот уже опять смотрел вдаль. «Вот тебе и „привет“, – подумала она. – И это все? А дальше?» Прошло не меньше десяти минут, пока юноша снова не нарушил молчания:

– Красиво, правда?

– Что? – слишком поспешно ответила Марина.

– Внизу красиво. Речка, зелень, поля… – юноша задумчиво жевал соломинку. – Только вон тот заводик все портит… Хотя дым из труб у него белый. Наверное, пар. Безобидный заводик. Так что не страшно.

– Угу, – выдавила Марина. Она не знала что сказать. – И облака. Очень красивые. Тоже.

– Любите облака? Я когда внизу, вон там, лежал, написал одно хайку… – Юноша повернулся к Марине и теперь разговаривал не с горизонтом, а с ней. Марина приятно напряглась: «Сейчас начнется! Главное, не смущаться!» И еще она хотела спросить, что такое хайку, но побоялась показать свое невежество. «Вдруг это какая-то всем известная вещь?» Но юноша опять замолчал. Его взгляд скользнул по голым коленкам, и девушка это почувствовала.

– Я всегда хотел спросить одну вещь, – возобновил разговор юноша. Марина в очередной раз приказала себе не смущаться, набрала в грудь побольше воздуха и приготовилась слушать комплименты. – Зачем девушки носят короткие юбки? Они что ли не понимают, с какими мыслями на их ноги смотрят парни? Или вам это нравится? Неужели не противно приходить домой всей облапанной кем попадя, пусть и в мыслях?..

Марина попыталась выдохнуть набранный воздух, но не смогла. Она вспыхнула. Марине казалось, что на ее щеках и шее сейчас можно жарить яичницу.

– А вы! А вы!.. Сам дурак! – нашла она наконец беспроигрышный аргумент, а потом, не владея собой, вырвала вместе с землей пучок травы и швырнула в юношу.

– Эй, ты чего?! – опешил тот.