Константин Лебедев
Аурлийский цикл. Книга 4. Дети империи

Корректор Анна Асонова

© Константин Лебедев, 2024

ISBN 978-5-0062-7834-9 (т. 4)

ISBN 978-5-0056-2426-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пролог

Песчаная буря южных земель в этот раз была особенно сильной. Поток песка сносил то немногое, что в этих забытых всеми богами краях все еще умудрялось цепляться за жизнь. Одетый необычайно тепло по меркам здешних мест мужчина стоял у черты, обозначающей границу между царствами моря и песка. Он провел в этом мире слишком долгую жизнь, но каким-то чудом все еще сохранил возможность наслаждаться его красотой.

Одинокий странник пребывал в скверном настроении. Он с самого начала не верил в успех своей миссии, но, получив ожидаемый отказ, все же испытал разочарование. Слишком многое стояло на кону, чтобы он мог позволить себе сохранять равнодушие. Между тем винить Сэйн за ее выбор он не осмеливался. У нее было достаточно оснований, чтобы желать творению Гаетейн долгой и мучительной смерти. Однако он был одним из тех немногих, кто помнил царицу совсем другой, и в глубине души надеялся, что ему удастся пробудить в ней утраченную сущность.

Теперь же она стала преградой, от которой ему предстояло избавиться. Первой и самой прекрасной из сотворенных праотцами созданий придется умереть. Слишком многих придется убить и многими пожертвовать, чтобы спасти мир, созданный заботливыми руками богини порядка. Иного выхода странник не видел. Чувство вины, не свойственное его возрасту, заставляло испытывать дискомфорт куда больший, нежели тот, что могло представлять из себя беспощадное солнце пустыни.

Ему захотелось опуститься на колено и зачерпнуть горсть песка, но он прекрасно понимал, что в его нынешнем состоянии это попросту невозможно. Очередная прибрежная волна, авангард которой походил на галоп белоснежной конницы морского воинства, коснулась носка его сапога и, не почувствовав преграды, прошла его насквозь. Задержавшись на мгновение, она так же плавно вернулась назад.

Меланхоличные размышления путника прервало появление незнакомки. Мужчина не сразу смог понять, как он допустил подобную неосмотрительность, но ему хватило одного взгляда на фигуру демона, чтобы найти этому вполне рациональное объяснение. Желтые зрачки, сильно контрастирующие с ярко-красной кожей, внимательно оглядывали его мерцающий силуэт. Помимо роя, в мире было не так много существ, способных увидеть странника в его астральной форме.

– Давно не виделись, демон! – Путник склонил голову, приветствуя свою нежданную гостью.

– Судьба – забавная штука. При нашей последней встрече я намеревалась тебя убить, – усмехнулась демоница.

Ни одно из сказанных слов не было произнесено вслух, но двое собеседников прекрасно друг друга услышали. Даже если бы рядом оказались ненужные свидетели их разговора, они бы все равно не смогли его подслушать. Хотя в этих местах подобные предосторожности были излишни. Прошло много тысяч лет с тех пор, как нога, копыто или лапа какого-либо существа оставляли здесь свой след.

– Думал, ты пропала вместе со своим предшественником. Я не ощущал твоего присутствия. – Мужчина действительно считал демоницу мертвой.

Когда-то давно, много жизней назад, он стал единственным, кто смог почувствовать появление второго эмиссара хаоса во время последней великой войны. Добравшись до источника невиданной прежде силы, он стал свидетелем начала битвы двух демонов.

– Ты слишком увлекся своей песочницей. Пора возвращаться к проблемам большого мира, – демоница буквально повторяла слова его старшего брата, в то время как желтые глаза оценивающе оглядывали лицо собеседника.

– И поэтому я здесь. Чтобы остановить твоих сородичей нам потребуются все силы, что может предложить этот мир. Могущество роя могло бы оказаться крайне полезно.

– Гиблое дело, она никогда не согласиться помочь империи. Старые раны со временем загноились и приносят лишь больше боли. Вы виноваты перед ней, – демон говорила без какого-либо намека на осуждение, лишь констатируя факт.

– Тебе известно о Сэйн? – удивился странник.

– Разумеется. После того как я нанесла смертельное ранение Аскху, мне пришлось занять его место на посту хранителя этого мира. Я видела закат эпохи эльфов и падение прекраснейшей из цариц. У нее есть повод вас ненавидеть. Вы бросили ее народ в тот момент, когда он больше всего нуждался в защите своих создателей.

– Я уже говорил с ней. Она отказалась, рассмеявшись мне прямо в лицо, – печально улыбнулся мужчина.

– Значит, ты сдаешься?

– Значит, мне придется ее убить и найти кого-нибудь посговорчивее, – в голосе странника чувствовалась решимость существа, которому далеко не в первый раз приходится делать выбор, оказавшись в ситуации тяжелой моральной дилеммы.

– Мой предшественник доверил свою силу одному из твоих творений. Странный выбор, как по мне, но сейчас уже поздно что-то менять. Этот аурлиец должен закрыть прореху, возникшую в материи вашего мира. Мне нужен твой брат. Тебе известно где он сейчас? – Демон постаралась дотянуться до мыслей путника, но тот успел возвести барьер.

– Это из-за гримуара? Мы никогда не пользовались им прежде. Я даже не уверен в том, что это сработает, – мужчина ответил так спокойно, словно даже не заметил, как секунду назад демоница пыталась завладеть его разумом.

– Обычный человек не может пользоваться силой артефакта без последствий. Сила хаоса либо убьет его, либо сотворит нечто похуже. Ему не справиться с ней без тех приятных возможностей, что дает сущность первородного.

– Мне неизвестно, где мой брат. Он научился скрывать свое присутствие от глаз себе подобных. Почему бы тебе самой не закрыть портал?

– В это трудно поверить, но даже хаос подчиняется своего рода законам. Существуют ограничения, не позволяющие мне пользоваться силой артефакта, пока я здесь. В противном случае слишком велик соблазн мгновенно его уничтожить, а моему повелителю нужно вкусить как можно больше агонии.

– Ты ведь не первый раз спускаешься в творения богов порядка? Каковы наши шансы, по твоему мнению? Был ли мир, сумевший противостоять вашему вторжению? – Первородный меланхолично вглядывался в бесконечную водную гладь, уходящую далеко за горизонт.

– Я бы сказала, что это скорее исключение. Цепочки бессвязных событий, приводящих к неожиданному результату.

– Тогда есть смысл попробовать. – Когда мужчина вновь повернулся к демонице, той уже не было.

Воспарив над землей, праотец полетел по направлению к сердцу пустыни. Путь оказался неблизким даже по меркам существа его силы и возможностей. Полет продолжался до тех пор, пока вдалеке не стал виден мерцающий на солнце купол. Не желая спугнуть стражников раньше времени, он опустился на землю. Равномерным шагами странник приближался к одному из шести входов в город.

Несмотря на то что внешне врата никак не выделялись из общей текстуры купола, их нахождение путник определил безошибочно. Во всем, что касалось роя, прослеживалась определенная система, и, поняв ее единожды, можно было проникнуть в саму суть мышления этого необычного народа. Дойдя до основания купола, состоящего из множества призрачных шестигранников, сдерживающих одновременно как знойное солнце, так и сильные порывы ветра, он остановился.

Здесь, внизу, звенья купола были самыми крупными, но чем дальше вверх они уходили, тем плотнее была кольчуга, состоящая из множества повторяющихся геометрических фигур. Ему пришлось немного подождать. Ближайший к нему защитный экран спал, и из шестигранника навстречу ему вышло существо, внушающее ужас в сердца большинства населяющих империю народов. Пронесшийся по пустыни ветер заставил развеваться покрывающий спину существа просторный белый халат.

– Я польщен тем, что меня встречает один из шести. – Гость слегка склонил голову в знак уважения.

Существо приближалось к нему, пока не остановилось на необходимом для меча расстоянии. Небольшие сетчатые зрачки внимательно рассматривали сумасшедшего, позволившего себе приблизиться к одной из цитаделей роя.

– Мне нужно поговорить с твоей королевой, – голос чужака не источал ни капли волнения.

Воин в белом халате, с длинным необычно изогнутым мечом на поясе смерил его удивленным взглядом. Его явно впечатлил тот факт, что чужак знает язык его народа. Пускай и в несколько извращенной форме, но все же эта ситуация была из ряда вон выходящей. Сознание воина сработало моментально. Понимающий их язык чужак мог стать опасным врагом. Не будь первородный тем, кем он был, ему бы никогда не удалось разглядеть тот момент, когда меч покинул ножны.

Холодное лезвие рассекло тело странника на две половины и остановилось в воздухе. Бесплотный дух разделился на две равные доли, но через несколько секунд вновь слился в единое целое. Существо отшатнулось назад и заняло оборонительную стойку, ожидая контратаки.

– Передай Чаар, что ее хочет видеть первородный. Она желает услышать то, что я намереваюсь ей сказать, – эти слова праотец направил прямиком в голову стражника.

Следовало отдать существу должное. Впервые услышав голос праотца в голове, он не растерялся. Подняв свою лапу, оканчивающуюся лишь четырьмя пальцами, он дал понять, что гостю стоит подождать. Путник демонстративно опустился колени, подтверждая свою готовность ждать столько, сколько потребуется.

Он не случайно оказался именно у этого города. Не случайно оказался у владений младшей из сестер. Пускай момент рождения отделял ее от остальных на считанные минуты, в иерархии роя это было приговором. Первородный сделал ставку на жажду власти, и весь его жизненный опыт говорил о том, что он не ошибется в своем выборе.

Странник открыл глаза за секунду до того, как защитный экран снова исчез. Стоявший на пороге стражник протянул лапу, позволяя чужаку войти в святая святых своего народа. Весь город, если это место можно было так назвать, кипел жизнью. Движение не прекращалось ни днем ни ночью. Существ было так много, что порой они сливались в единый поток и были похожи на настоящие волны. Королева уже ждала его в своих покоях.

– Ты назвался одним из трех. Моя мать много рассказывала о вас. Если бы я была послушной дочерью, мне бы следовало немедленно от тебя избавиться, – восседающая на троне королева нарочно заговорила на давно забытом языке эльфов.

– Мое имя Вендэль. Я младший из братьев, как и ты младшая из сестер. Нам есть о чем поговорить, и я надеюсь, мы услышим друг друга, – в знак вежливости первородный продолжил диалог на языке истребленного много тысяч лет назад народа.

– Первая велела уничтожать любого из вас, как только представится такая возможность, – глаза королевы хищно сузились.

– Я еще жив, а это значит, что мы оба не самые послушные дети. Ты ведь уже приняла решение меня выслушать, иначе я бы здесь не оказался.

– Моя стража сказала, что ты пришел с каким-то предложением? – королева отбросила светские игры, перейдя на язык своего собственного народа.

– Мне совершенно точно есть, что тебе предложить, – произнес Вендэль, и на его лице появилась едва заметная улыбка.

Они проговорили до самого утра, но, когда дело подходило к своей кульминации, королева заметила, как проекция первородного начинает меркнуть. Вендэль и сам почувствовал, что что-то не так. Он возвращался в собственное тело против своей воли. Почувствовав себя в оболочке из плоти, он осмотрелся по сторонам. Последний из братьев по-прежнему находился в той самой укромной пещере, что присмотрел для себя, прежде чем покинуть тело.

– Здравствуй, братец! – У выхода из пещеры, прислонившись к скале, стоял Лотэйр.

– Мой брат не изменяет своим привычкам. Его ищут самые могущественные силы, а он находит их сам. Каким образом ты вновь скрыл от меня свое присутствие?

– Ты ведь на самом деле не надеешься, что я отвечу? Предполагаю, что ты и твои новые друзья ищете это? – Лотэйр достал из висящей на поясе сумки гримуар.

– Он нужен нам. – Вендэль вскочил на ноги и бросился в сторону брата, но его остановил невидимый барьер.

Посмотрев себе под ноги, младший из братьев увидел, что вокруг него очерчен круг, по периметру которого виднелись выведенные на земле руны.

– Мы дали обещание не пользоваться языком Гаетейн, – Вендэль гневно посмотрел на брата.

– Ты не видишь, что происходит? Для мира богини наступили такие времена, что все обещания теряют свою силу. Если ему суждено выжить, он должен справиться сам. Без твоей или моей помощи.

– Мы сами виноваты в том, что произошло. Не стоит винить тех, кто к этому не причастен, и перекладывать ответственность на чужие плечи, – глаза Вендэля наполнились яростью.

– Мне плевать! Мой мир был уничтожен уже очень давно. До того, во что он превратился сейчас, мне нет никакого дела, – Лотэйр злобно оскалился.

– Ты знаешь, где я был? Я видел ее. Сэйн жива и презирает нас с той же силой, что и прежде. – От Вендэля не ускользнуло, что при упоминании этого имени его брат изменился в лице.

– Не смей вспоминать о ней! Из нас троих я был единственным, кто попытался ее спасти. Мне пришлось похоронить ее еще тогда. От той Сэйн, что я знал, не осталось и следа. Тебе, кстати, будет интересно узнать, что, пока я был в плену у демона, ко мне явился Алтман.

– Не удивлен, что старому следопыту удалось пробраться в самое сердце хаоса, – невольно улыбнулся Вендэль, для которого Алтман был старым другом, пускай в свое время и выбравшим путь отступника.

– Он мертв, – спокойно сказал Лотэйр.

– Ты убил его? Пал так низко, что не гнушаешься убивать собственных детей? – в глазах младшего брата вновь появился гнев.

– Нет, но и не спас. Ему тоже очень хотелось завладеть этим гримуаром. Эта книжонка совершенно точно забрала больше жизней, чем подарила, – усмехнулся повелитель отступников.

– Как долго ты намерен меня здесь держать? – постарался успокоиться Вендэль.

– Я не собираюсь тебя караулить. Хаос столкнулся с империей, и у меня теперь есть более увлекательное зрелище. К тому же собеседник из тебя далеко не самый приятный.

– Ты оставишь меня здесь до самого конца света?

– Не прибедняйся. Ты сообразительный и, когда придет время, обязательно найдешь способ выбраться. – Отступник улыбнулся и, повернувшись к пленнику спиной, покинул пещеру.

– Брат, прошу тебя! Ради тех тысячелетий, что мы были друзьями, – Вендэлю пришлось опуститься до мольбы.

Его начинавший работать план был растоптан тем, кого он всегда любил, несмотря на все его проступки. Лотэйр на секунду замер. Пленнику показалось, что тот колеблется. Старший брат улыбнулся, и на мгновение на его лице появилась виноватая, извиняющаяся улыбка. Однако отступник уже слишком долго шел по темным тропам и не мог повернуть назад. Вендэль смотрел ему вслед до тех пор, пока брат не исчез в свете восходящего солнца.

Глава 1. Нарушенный покой

Солнце одаривало Корквил своими последними знойными летними лучами. После падения призрачной стены Вендэля климат материка претерпел окончательные изменения и теперь больше походил на тропический. Дожди порой лили неделями, но последний месяц морякам везло. Прошел ровно год с тех пор, как Итан Кэрил возвратился в отчий дом и наконец смог снять свой меч с пояса. После окончания войны в умах людей поселилась тяга к созиданию. Даже столь короткого промежутка времени хватило, чтобы город расцвел как никогда прежде. Ограничения на выход во Внешнее море пали вместе со стенами Ортоса. Теперь моряки возвращались в гавань с двойным, а порой и тройным уловом в сравнении с тем, что им прежде удавалось добыть в водах Внутреннего моря. Этот новый диковинный товар был в ходу во всех уголках материка: от столичной ярмарки до мелких северных рынков.

Но настоящим кладом стала первая найденная жемчужина, заставившая сотни молодых людей освоить профессию ныряльщика в надежде на быстрое обретение сказочного богатства. Отныне каждая благородная дама в герцогствах считала необходимым иметь в своем гардеробе хоть одну драгоценность украшенную заветным шариком.

Жители понемногу привыкали к жизни в новом мире. Многие не были готовы к переменам и по установившейся годами привычке продолжали носить разноцветные плащи. Король не вводил на них запрета, не желая вносить лишнюю разобщенность в и без того схожее с кипящим котлом общество. Документов отныне не было. Каждый был волен самостоятельно решать, когда и куда ему направиться. Возможно, это было самым необдуманным решением новых правителей Аурлии, повлекшим множество новых проблем.

Люди не ошиблись, избрав на пост правителя Корквила мистера Кормака. Он показал себя рассудительным и талантливым властителем. Его так сильно полюбили в народе, что он даже мог спокойно позволить себе перемещаться по городу без какой-либо охраны. Подросшие дети стали для него крепкой опорой. Поначалу Курт только помогал отцу в отстройке Корквила, но, когда закончилась война, взял эту заботу целиком на свои плечи. Дочь же Клара занялась эстетической стороной преображения города.

Га-либ увядал от скуки в своем поместье неподалеку от города. Сперва его радовал тот наплыв клиентов, что у него появился, но вскоре аурлийская кухня ему наскучила. Ему не хватало разнообразия, предлагаемого большим миром и его фауной. Монстр не раз жаловался Кэру на скудный рацион, но аурлиец лишь с отвращением отмахивался от его жалоб.

Несмотря на все попытки Итана, своего бывшего капитана он спасти так и не смог. Рэджинальд Хольт опустился на самое дно бутылки и не планировал из нее выбираться. Теперь он практически не выходил из трактира «Приют моряка», рассказывая байки о своей жизни любому, кто был готов поставить ему на стол выпивку.

К концу первого полугодия нового мира в Корквил прибыли Грин и Ингрид, закончившие свое путешествие по материку. Получив от мистера Кормака в распоряжение один из кораблей, они отправились бороздить воды Внешнего моря. Капитан Грин мечтал составить подробную карту рифов, окружающих континент, чтобы определить места, в которых их можно было пересечь с наименьшей опасностью для флота. Аурлиец и отступница успели освоить только западную и юго-западную части преграды, но своей работы прекращать не собирались. Раз в месяц они возвращались в город, чтобы пополнить припасы и поделиться своими открытиями.

Кэр любил те дни, когда Дункан со своей спутницей был в городе. Он обратил внимание, что штурман наконец избавился от привычки проворачивать в руках монету, и по ошибке списывал это на готовность аурлийца расстаться со своим прошлым и наконец забыть о Лире. Мистер Грин действительно подвел черту, но сделал это вовсе не так, как предполагал Итан.

Стоило мятежникам захватить Ортос, а королю Олриджу сесть на трон, как штурман тут же запросил у него аудиенцию. После долгих споров и попыток уговорить аурлийца остаться при дворе Уильям вынужден был все же пойти на уступку. Его подпись и печать заверили королевскую грамоту, наделявшую Дункана особыми вполне конкретизированными полномочиями.

Моряк не хотел, чтобы остальные знали, что за лицом вечно улыбающегося товарища скрывается непреодолимая жажда мести. Он не сказал о своих планах даже Ингрид. Отступница была уверена, что их путешествие по Аурлии имеет лишь развлекательный характер. Штурман умело играл свою роль, не вызывая у нее подозрений. Только изредка он отлучался, ссылаясь на поручение короля.

В часы, когда он оставался один, Дункан наводил справки о человеке из своего прошлого, чьей смерти желал больше всего на свете. В каждой деревне или городе, что встречались на их пути, он находил старосту или наместника, чтобы выведать у них сведения о судьбе епископа Логхарта.

Он уже отчаялся, когда бывший когда-то членом сопротивления новый наместник Гранада сообщил ему, что искомый церковник сидит в городской тюрьме. Дункан тут же попросил его отправить посыльного к Ингрид с сообщением, что бюрократические государственные дела сегодня задержат ее возлюбленного.

Сам же штурман немедля отправился за своей добычей. Главный тюремщик не спешил давать Дункану полную свободу действий, но королевская печать заставила его покорно склонить голову и сопроводить аурлийца к массивной двери камеры.

– Вы можете быть свободны. Что бы ни произошло в ближайшие тридцать минут, осуществляется оно по приказу короля. Я не хочу, чтобы кто-то из ваших людей позволил себе вмешаться, – произнес мистер Грин, стараясь остановить охватившую его дрожь.

– Он может быть опасен, – попытался спорить стражник, но взгляд штурмана заставил его замолчать.

Когда шаги стихли, Дункан скинул капюшон и прикрыл глаза, из которых уже начала выбиваться синяя дымка. Аурлиец впился ногтями в ладонь, чтобы заставить себя успокоиться. Дождавшись, когда глаза вновь обретут человеческий вид, моряк вставил ключ в замок и резко повернул. Дверь со скрипом распахнулась, и перед ним предстал уже немолодой мужчина, резко вскочивший со свой лежанки, встревоженный столь неожиданным появлением гостя. Рука штурмана потянулась к висящему на поясе кинжалу.

– Вы пришли меня освободить? Король уже объявил обещанную амнистию? Здесь только об этом и говорят. Это правда? – охрипший от простуды голос слегка дрожал.

Дункан подставил свое лицо проникающему через окно лучу света, но пленник его не узнал. Прошедшие годы, шрамы и те испытания, что выпали на душу аурлийца, превратили его в незнакомца для тех, кто знал его раньше.

– Не совсем. Приказ еще не подписан, но вы получите свободу немного раньше остальных. Мой король считает, что будет несправедливо подвергать гонениям паству Создателя. Он намерен реформировать церковь, при этом значительно урезав ее полномочия, и ему понадобится кто-то, кто мог бы повести за собой всех преданных слуг Творца, – из уст Дункана вырывались совсем не те слова, что он намеревался сказать, но ему хотелось причинить епископу максимальную боль.

Аурлиец хотел подарить этому человеку надежду на светлое будущее, чтобы затем беспощадно ее отнять. Ложь сплелась так легко, что не поверить в нее было попросту невозможно. Пленник встал и расправил плечи. Он был именно таким, каким его запомнил Дункан. Коренаст и невысок, но хорошо сложен. Жесткие черты лица сразу выдавали в нем чуждый к состраданию характер. Мужчина распрямил плечи и несколько секунд боролся с сомнением, что произнесенные только что слова не были плодом его воображения.

– Нести эту ношу будет для меня большой честью, – ответил он, спохватившись.

– Не сомневаюсь, что такой человек, как вы, справится с этой задачей как никто другой. – Штурман повернулся к выходу, чтобы пленник не мог видеть выражения его лица.

Бывший епископ, как мог, принялся приводить себя в порядок, ведь церковник того уровня, которого он намеревался достичь, не должен был запомниться местным тюремщикам как жалкий узник.

– Вы умеете ездить верхом? – уточнил моряк, жестом приглашая следовать за ним.

– Разумеется, – не без гордости ответил Логхарт.

Вопрос штурмана действительно не был риторическим. Большинство священников, достигших высокого сана, передвигались исключительно при помощи богато украшенных паланкинов. В конце длинного коридора с камерами Дункан, к своей радости, вновь увидел явно нервничающего начальника стражи. Смешанные эмоции на лице тюремщика были штурману только на руку. Скорее всего, епископ должен был трактовать их как нежелание отпускать пленника из-за страха, что, поднявшись, тот не забудет отомстить.

– Нам потребуется еще одна лошадь и провизия на пару дней пути, – суровым тоном произнес Дункан.

Стражник посмотрел на него ничего не понимающим взглядом. Он уже готовился к тому, что этой ночью ему придется выдумывать причину смерти одного из своих заключенных. Последнее, что он ожидал увидеть, это самодовольное выражение на лице епископа.

– Приказ короля, – напомнил штурман, чтобы привести начальника тюрьмы в чувство.

– Десять минут. Подождите во дворе. – Склонив голову, он поспешил исполнять указание.

Оказавшись на улице, епископ расправил грудную клетку и сделал глубокий вдох. День шел к своему закату, и на небе уже можно было разглядеть блеклый полумесяц.

– Должно быть, найти меня было непросто? – в голосе епископа звучала уверенность человека, едва почувствовавшего, что сила теперь вновь на его стороне.

– Непросто, – ответил Дункан, внимательно оглядывая представшего перед ним человека.

– Если верить всему тому, что я слышал, в новом королевстве царит полный беспорядок. Хотя чего только в тюрьме не болтают! – продолжил Логхарт, спохватившись.

– Король старается удержать хрупкий мир и мечтает найти лучших людей, чтобы они помогли ему устранить возникающие проблемы. Было решено начать с вас. – Моряку пришлось почтительно склонить голову, чтобы скрыть хищную улыбку.

Дождавшись лошади, путники двинулись в путь. Солнце скрылось за горизонтом в тот момент, когда они покидали городские ворота. Через час они уже были на южном тракте, пересекающем всю пустыню. Первоначально Дункан взял курс на восток, но спустя десять минут повернул свою лошадь на север, в сторону бескрайних песков.

– Это не опасно? – спросил явно переволновавшийся епископ.

– Король очень ждет с вами встречи. На побережье нас ждет корабль. Преодолев большую часть пути по морю, мы значительно сэкономим время. – Дункан оглянулся на Логхарта, чтобы проверить, поверил ли тот в очередную ложь.

Слова штурмана показались епископу убедительными, и тот повел свою лошадь вслед за проводником. Вскоре ехать верхом стало холодно, а на епископе не было ничего, кроме тюремных обносков. Спешившись, Дункан объявил привал. На все возражения епископа о необходимости как можно скорее достичь Ортоса он отвечал, что, хоть король и жаждет встречи, его новый верховный магистр должен предстать пред ним живым и здоровым.

Отыскав остатки высохшего дерева, штурман развел небольшой костер. Все время, что епископ ужинал собранным начальником стражи провиантом, Дункан хранил молчание, уставив взгляд на языки пламени. Отцепив пояс с оружием, он нарочно положил его рядом с Логхартом.

– По прибытии в столицу я бы хотел привести себя в порядок. Если мой портной пережил войну, он подготовит для меня наряд, достойный глаз короля, – заговорил епископ, утолив голод.

– Неужели ты не узнаешь меня? – спросил штурман, даже не посмотрев в его сторону.

– Мы встречались с вами прежде? – настороженно спросил Логхарт, которого резко похолодевший голос собеседника заставил нервничать.

– Лира Грин. Ты должен помнить ее, – Дункан с трудом произнес имя жены.

Какое-то время церковник с трудом всматривался в лицо моряка, пытаясь найти подсказку. То, что воспоминание о содеянном кошмаре засело так глубоко в памяти епископа, вывело штурмана из себя. Синяя дымка охватила его глаза. Страх от увиденного удвоил тот ужас, что возник в душе епископа, когда он все-таки вспомнил, какое отношение имеет к названному имени. Он наконец признал в сопровождающем его спутнике того молодого бедного дворянина, что когда-то стоял между ним и прекрасной девушкой.

Будучи человеком неглупым, Логхарт моментально сообразил, что в столице его никто не ждет. Пользуясь тем, что представший перед ним демон не торопится подняться на ноги, он потянулся к лежавшему неподалеку мечу. Успев обхватить рукоять, он моментально отскочил назад, чтобы разорвать дистанцию. Он не мог представить, что сделал именно то, чего от него хотел штурман. Убивать безоружного Дункан не желал.

– Пришло время отвечать за свои грехи, епископ. – Рука аурлийца сжала оставленный на песке кинжал.

Поднявшись, он выставил оружие перед собой, готовясь встречать несущегося на него Логхарта. Ловко увернувшись от выпада, он перехватил сжимающую клинок руку. Уперев локоть, Дункан с упоением услышал, как хрустнула лучевая кость его врага. Выроненный меч еще не успел упасть на песок, а кинжал штурмана уже перерезал сухожилие на ноге епископа. В этот момент аурлийцу показалось, что его собственный, точно такой же шрам вновь ощутил ту же боль. Логхарт катался на песке, завывая от боли. Палач терпеливо дожидался, когда приговоренный к казни церковник будет снова готов слушать.

– Значит, ты все же меня узнал, – негромко сказал Дункан, когда крики стихли.

Присев, штурман перевернул обессилевшего епископа на спину. Вытаращенные от ужаса глаза изучали охваченное синей дымкой лицо убийцы. Дрожащие от ненависти пальцы потянулись к поясу, за которым была спрятана монетка, с которой Дункан не расставался со смерти Лиры. Ирония была в том, что получил он ее в качестве дара лично от епископа во время того самого, рокового, приема, на который не хотела идти его жена.

– Они ждут тебя, – прошептал штурман, приблизившись к уху Логхарта.

В последний раз взглянув на человека, изменившего его жизнь раз и навсегда, Дункан положил монету ему на грудь.

– Посмотрим, насколько милостив к тебе будет тот, чьим именем ты так часто пользовался. Даю ему шанс сохранить тебе жизнь. Южный тракт – в той стороне. Доползешь, и, может, Создатель пошлет караван, чтобы тебя спасти.

Больше не оборачиваясь, Дункан запрыгнул в седло и, взяв под уздцы вторую лошадь, направился в сторону Гранада. Проделав половину пути, он отпустил ее на волю. Добравшись до трактира, где они с Ингрид снимали комнату, он устало повалился на постель.

– Все хорошо? – сонным голосом спросила отступница, не открывая глаз.

– Да, теперь все хорошо, – ответил Дункан, впервые за прошедшие годы уснув крепким сном.

Утром они продолжили свое путешествие по Аурлии, взяв курс на Кадис. Проезжая по южному тракту, они увидели лежащее на обочине тело. Спрыгнув с лошади, Дункан подошел к нему, стараясь не выдавать охватившего его волнения. Перевернув его на спину, штурман увидел лицо, которое так часто являлось ему в ночных кошмарах. В покрытой песком руке епископа была зажата монета.

– Должно быть, разбойники, – равнодушно произнес Дункан, не оборачиваясь на Ингрид.

Двое всадников продолжили свой путь на восток. Напоминающая о прошлом монета больше не отягощала душу штурмана, и впервые за очень долгое время он мог дышать полной грудью.

Но обо всем этом Кэр не знал и просто радовался тому, как повышался градус веселья за дружеским столом каждый раз, когда за ним появлялись аурлиец и отступница. Днем Итан чем мог помогал мистеру Кормаку в государственных делах, а по вечерам любил сидеть в компании товарищей, раскуривая трубку, взятую на память об Артуре Кэмбеле.

Чаще всего за столом обсуждались события происходящее в Ортосе. У четы Олриджей появились близнецы. Рождение мальчика и девочки несомненно позволяло новому королю увереннее садиться на свой трон. Периодически в разных концах страны вспыхивали очаги мятежей и восстаний. Королева Софи направлялась туда первой и своими речами старалась переубедить бунтарей. Если это не срабатывало, наступала очередь Уильяма подавлять восстание огнем и мечом. Большую проблему создавали разбойники, отследить которых было значительно сложней. Многие знатные лоялисты церкви, лишившись всего, вставали на скользкую дорожку, выбирая путь засад и кинжалов. Путешествовать по трактам следовало теперь только в сопровождении минимум двух-трех человек охраны. Орден леди Софи периодически устраивал облавы и, обнаружив лесные логова, арестовывал всех, кто готов был сдаться. Участь остальных была предрешена.