The Patrician – Джон Голсуорси

–Сегодня ночью мне снилось, что я могу летать.

– Только попробуй, – сурово сказала леди Кастерли, – увидишь, чем это кончится!

Джон Голсуорси «Патриций»“Патриций”Джона Голсуорси – это книга, застегнутая на все пуговицы. С белоснежным воротничком и впечатляющей родословной. И ругать ее совершенно не за что. Здесь ведь про честь и долг, про высокие принципы и гуманизм, самоотречение и верность своим убеждениям. А еще про чувство, которое неисповедимыми путями прокралось на страницы и обосновалось в прагматичных, аристократичных и совершенно неподходящих для этого самого чувства мозгах главного героя. Итак, молодой отпрыск почтенного семейства Карадоков, которого ожидает блестящее будущее в парламенте, влюбляется в женщину “с прошлым”. Намерения его серьезны и достойны всяческого уважения, но весь мир вполне предсказуемо восстает против этой любви. Семейство Карадоков и вовсе пребывает в истерическом обмороке… и только младшая сестра… О, эти младшие сестры! В “Патриции” Голсуорси обращается к уже знакомым нам женским образам. Сложно не разглядеть в нежной Одри черты вечной мученицы Ирэн Форсайт, а в бунтарке Бэбс – своевольной и независимой Флер. Ирэн меня раздражала, Флер я симпатизировала, собственно, не изменилось ничего. С мужскими персонажами похожая история. Чарлз Куртье со всем своим донкихотством гораздо милее моему сердцу, чем узколобый идеалист Милтоун, который сам не знает, к кому он – к умным или к красивым. Героев “Патриция” отличает поразительное умение давать точную оценку людям, руководствуясь первым впечатлением. Едва взглянув на Одри Ноуэл, леди Кастерли понимает, что она обладает не только милым личиком, но и высокими моральными качествами. И это очень осложняет миссию остальных Карадоков, которые готовы костьми лечь, чтобы разрушить эти отношения. Но как бы ни была хороша дама сердца, счастье и будущность мальчика превыше всего. Наверное, Голсуорси знал, что делает, когда предоставил Одри и Куртье сделать последний, решающий шаг. И Юстаса, и Барбару нельзя упрекнуть в нерешительности. Им не поставишь в вину окончательный выбор, который, впрочем, и без того был предопределен. И, держу пари, мимолетная влюбленность Барбары и Куртье очень скоро развеялась как дым. Справится со своей бедой и Юстас Мэлтоун, превратившись со временем в почтенного и всеми уважаемого старца, подобно своему дяде Дэннису. А Одри Ноуэлл… Ну, нельзя же так, чтобы совсем без потерь и разбитых сердец? “Патриция” я слушала в исполнении Евгения Терновского, и его голос подходит к книге на все сто процентов. Очень спокойная и интеллигентная озвучка, которая как нельзя лучше совпала с атмосферой и общим настроением романа.

Замечательный же роман. Слушала и наслаждалась.

И верила, что не победят ханжество, снобизм, заранее предрешенное кем-то «хорошо и плохо». Надеялась, что чувства восторжествуют над лицемерием правил и законов, что молодое поколение семьи аристократов поймет, что важно не место в палате лордов и не муж-аристократ, а человеческие чувства и отношения. И что же? И Юстас, и Барбара, побунтовав, слишком быстро сдались под лавиной уговоров, просьб, собственных сомнений.

Зачем Юстасу нежная и чуткая, но однажды совершившая непоправимую ошибку Одри, готовая любить его, ничего не требуя взамен, если важно выглядеть респектабельно в глазах окружающих?

Зачем Барбаре Дон Кихот Куртье, борющийся то за войну, то за мир, готовый следовать за новой идеей, но живой и благородный, если рядом есть тусклый Харбинджер?

Они слабы, чувства их не окрепли. А вот разум диктует взвешенные решения. Благопристойность торжествует. Избавившись от чувств, можно с уверенностью сказать, что теперь все в полной безопасности и обеими ногами твердо стоят на земле…

Тема взаимосплетение, притяжения и отталкивания социального и личного у Голсуорси проходит красной нитью через все творчество – от первой увидевшей свет части «Саги о Фоорсайтах», «Собственника», до куда менее известных произведений, включая раннюю «Джоселин», «Усадьбу» и роман «Патриций» (кстати, что забавно – в советских изданиях «Джоселин» и «Патриций» издавались вместе не раз). Собственно, «Патриций», начинающийся как идиллически-буколический роман о добром землевледельце с достойным семейством в доброй старой Англии, очень быстро показывает, что автора куда большие интересует то, что из традиций выламывается."Да, – как будто без всякой связи подумал он, – в сердце своем Англия осталась неиспорченной!"У нас есть традиционное семейство Карадоков, хоть сейчас в сериал «Аббатство Даунтон»: краснолицый отец, куда более интересующийся охотой и политикой, чем душевными терзаниями; его супруга, достойная мать семейства; их четверо детей – двое идеально вписанных в традиционную систему, а двое… пока не решающихся на бунт, ни на полное принятие. Юстас, старший сын, почти лет от роду, избирается в парламент: и все было бы хорошо, даже его сомнения в его уместности в парламенте и наличии у него опыта он уже победил, но… Но неподалеку поселяется Одри, Та Женщина, Незнакомка, с неопределенным социальным (и, что еще страшнее – брачным!) статусом, сама связь с которой способна разрушить карьеру начинающего политика. А Юстас, к своим не столкнувшийся с сильными чувствами, пропадает в Одри как в омуте, и тут уж никакие визиты к строгим бабушкам и даже разговоры с мудрым дядей не помогут.Милтоун дожил до тридцати лет, но ни разу еще не был влюблен и жил в каком-то ожесточенном целомудрии, которому изменял лишь однажды. Женщины его боялись. И он, видимо, тоже их побаивался. В теории женщина была слишком прекрасной и манящей – словно молодой месяц в летнем небе; а в действительности оказывалась слишком слащавой или слишком грубой.

Барбара, Бэбс, младшая дочь, красавица и умница, единственная в семье женщина, которой доверяет Юстас, вроде бы идет к браку с очевидно влюбленным в нее Харбинджером, юношей достойным, того же социального круга… но тут в поместье появляется политический соперник Юстаса, Чарльз Куртье. Он мало того, что умный, он еще и – непохожий. И явно готовый за свои убеждения если не пострадать (впрочем, уже пострадавший!), то хотя бы отстаивать их честно, со всем жаром.– Вот хотя бы мистер Куртье, – негромко сказала Барбара. – Он постоянно рискует, как никто из наших мужчин. А ведь они над ним смеются.

– Давай посмотрим, что же он совершил?

– Ну, наверно, не так уж много, но он всегда все ставит на карту. А чем рискует тот же Харбинджер? Если из его социальной реформы ничего не выйдет, он останется все тем же Харбинджером, и у него будут те же пятьдесят тысяч годового дохода.

Две потенциальные любовные истории, Юстаса и Бэбс, сплетаются в одном и том же месте и с одними и теми же страданиями – семья не поймет, да и что Одри, что Чарльз понимают, что ничего путного не выйдет из этих отношений.Собственно, можно было бы свести весь роман к двум любовным историям и двум страдающим парам, найдя параллели между ними и героями «Саги о Форсайтах», которые появятся только у послевоенного Голсуорти (Бэбс, скажем, очень напоминает Динни Черрелл); но тут есть по-крайней мере еще три составные части, без которых роман невозможен:Во-первых, многопоколенческая большая семья, максимально вписанная в общество и функционирующая по его традициями и обычаям: неплохие по сути люди, чей единственный недостаток (или – чье благословение) в сравнении с центральными героями – неумение так чувствовать и позволять своим чувствам выходить из-под контроля. Во-вторых, ожидание больших перемен, витающее в воздухе – ожидание войны, представить которую никто из героев не в состоянии. Роман издан до войны – поэтому здесь не пост-знания автора, недоступного персонажам; но есть пост-знание читателя, окрашивающее затрагивающие войну диалоги в другие, совсем не светлые оттенки.Леди Кастерли подняла бокал, до краев полный кроваво-красным вином.

– В войне наше спасение, – сказала она.

– Война не шутка.

– Она улучшила бы общее положение.

– Вы так думаете?

– Мы снова стали бы первой нацией в мире.

В-третьих, столкновение долга и чувств не как исключительно того, что человек должен делать, но того, как он себя ощущает. Обсуждение того, что Юстас должен отказаться от Одри, связывается и с характером самого Юстаса в первую очередь.

Его пытаются сделать счастливым насильно, а не просто предлагают следовать судьбе и долгу. Да, сердце у нее доброе! она способна даже посочувствовать этой старухе, в чьем голосе тревога заглушила обычную властность.

– Для Юстаса нет жизни вне его карьеры. Карьера – это и есть он сам, он должен действовать, руководить, дать волю своим силам. То, что он отдал вам, это не настоящее его "я". Не хочу причинять вам боль, но от правды не уйдешь, перед ней все мы должны склониться. Быть может, я жестока, но я умею уважать горе.

И несмотря на всю сентиментальность романа, и несмотря на то, что Одри читателю явно должна быть симпатична, читателю не избежать того, чтобы задуматься, не ошиблась ли леди Кастерли или наоборот – права?