Дмитрий Юрьевич Суслин
Загадки лунного света

© Суслин Д.Ю., 2024

© Sennoma, ил., 2024

© ООО «Издательство АСТ», 2024

* * * 

Глава первая
Происшествие у первого подъезда

Дождь лил как из ведра. И это в мае! Нет, конечно, гроза в начале мая – дело хорошее, но это гроза. Она отгремит и готово, снова солнышко, и хочется наслаждаться жизнью. А если уже середина мая, а дождь зарядил на три часа, как в ноябре, и в небе никакого просвета? Юра так ребятам и сказал. И все с ним согласились.

Вот уже два часа ребята сидели на лавочке у первого подъезда под козырьком, и это единственное, что они могли себе позволить. Их было пятеро. Три мальчика и две девочки. Мимо в дом пробегали жильцы, кося на них недовольными и даже опасливыми взглядами, словно это были какие-нибудь хулиганы или хуже того, наркоманы. Ничего подобного! Это были самые обыкновенные восьмиклассники из второй гимназии. Никто из них даже не курит и не пьет пиво. Они просто собрались, чтобы пообщаться вне уроков. Если бы не дождь, их бы здесь не было. Уж они бы нашли место получше. Но дождь все испортил.

– Вот так всегда, – рассуждал Юра Цветков, полноватый добродушный мальчишка в элегантных, совершенно не портящих его очках, – планируешь жизнь, строишь грандиозные планы, но вмешается в них дождь, и пиши пропало. Прямо как у Пушкина.

– Это где это у Пушкина дождь разрушил кому-то жизнь? – оживилась Наташа Воронцова, страстная поклонница творчества великого русского поэта. Именно около ее подъезда друзья устроили встречу.

– Как где? – ответил Цветков. – «Метель». Есть такая повесть.

– Так там же метель, а не дождь, – удивилась Наташа.

– Какая разница? Дождь! Метель! Природная стихия.

– Да ладно, – вмешался в разговор Лешка Васильев, высокий черноволосый парень спортивного телосложения, с Виктором Цоем на майке, безумно влюбленный в Наташу и мучающийся уже целых два месяца от невозможности ей об этом сказать. – Ничего у нас сегодня грандиозного не намечалось. Сидели бы сейчас у Таньки в душной комнате на диване и точно также бы трепались. А тут хоть свежий воздух.

– Вовсе моя комната не душная! – возмутилась Таня Иванова. – Чего ты, Васильев, вечно придираешься? А форточку что, открыть трудно, да?

– Да это я так, к слову, – смутился Лешка.

– Ради красного словца не пожалеет и отца, – похлопал его по плечу Юра. – Вечно всем недовольный Васильев.

– А я вообще хотел сегодня остаться дома, – уныло произнес Никита Яснопольский. – Сегодня по каналу Культура прямая трансляция Пятой симфонии Чайковского в исполнении молодежного симфонического оркестра.

– Да ладно ты со своим Чайковским! – отмахнулся от него Юра. – Посмотришь в записи.

– Нет, – горько вздохнул Яснопольский, – в записи это не то. Васильев же не смотрит в записи футбольные матчи.

– Ничего, обойдешься, – отрезал Цветков. – Дыши воздухом. У тебя кислородное голодание. Для легких это вредно.

– И зачем ты меня притащил? – Яснопольский горько вздохнул. Это был невысокий щуплый подросток, похожий на пятиклассника. Зато его знал весь город, потому что Никита играл на флейте и был победителем какого-то международного фестиваля и лауреатом всяческих музыкальных конкурсов. Яснопольского постоянно показывали по телевизору, а его фотография часто красовалась в городских газетах и журналах. – Какая польза в том, чтобы вдыхать сырость? К тому же у флейтистов легкие мощнее, чем у пловцов.

Но его ворчание никто больше не слушал. Только Таня Иванова, которая отличалась какой-то невероятной, доходящей до назойливости заботой об окружающих, сказала:

– Никита, у тебя шарфик вылез, давай я тебе его поправлю, а то ты можешь простудиться. Заболеешь и совсем перестанешь расти.

Никита, которого мать заставляла носить шарф до конца мая, покраснел и оттолкнул Танину руку, которая уже тянулась к его шее.

– Иванова, ты лучше за собой следи и не лезь в приватную жизнь других людей.

– Чего? – удивилась Таня, нисколько не обидевшись. – Какую жизнь?

– Приватную, – пояснил Юра. – Это значит частную. Английский надо учить, Иванова.

– Зачем ты его вообще притащил? – кивнул на Никиту Лешка Васильев. – Он тут со своим Чайковским уже два часа никому покою не дает. Всех достал. Может, вызовем ему такси и отправим домой?

Никита посмотрел на Лешку с укором:

– Ну вот, теперь вы хотите от меня избавиться? Я всем мешаю. – Он опять горько вздохнул. – Конечно, трудно находиться рядом с человеком, который талантлив и успешен. Я понимаю. Мне, наверно, тоже было бы морально тяжело. Чужая слава давит.

Точно такие же слова он произносил, когда приглашал ребят на свои концерты, а они не хотели идти, потому что концерты у Никиты проходили очень часто и всем его репертуар надоел до чертиков. Но каждый раз приходилось идти и слушать Баха, Глюка и Шостаковича. Так что на эти его слова уже никто внимания не обращал.

Тут к ребятам, шурша веником и громко шлепая резиновыми калошами, подошла дворничиха Акулина Петровна. Это была низенькая, но очень полная и сильно согнувшаяся старушка. Очень морщинистая и сердитая. Она вечно торчала во дворе, убиралась и ругалась с несознательными жильцами. То есть с теми, кто, по ее мнению, нарушал чистоту и порядок. Работала она здесь с незапамятных времен и совсем не менялась. Никто даже не знал, сколько ей лет. Наташа уверяла как-то ребят, что Акулина Петровна была точно такой же, когда ее папа был маленьким. Жильцы звали ее просто Петровной. И вот эта самая Петровна окинула ребячью компанию подозрительным нехорошим взглядом и проворчала:

– И чего вы тут опять собрались? Чего вам тут надо? Что больше местов других нет, чтобы шалить?

– А мы не шалим, бабушка, – вежливо ответил ей Лешка Васильев. – Мы беседуем.

– Да, мы просто стоим и воздухом дышим, – добавил Юра.

– Знаем, каким это вы воздухом дышите, – тут же стала ворчать Петровна. – Сейчас отвернусь, вы сразу папиросы достанете и дымить начнете. А потом за вами окурки и плевки убирай. Безобразие!

– Мы, Акулина Петровна, не курим! – воскликнула Наташа. – Вот честное слово!

– А может, вы еще того хуже? Может, вы наркоманы? – старушка рассердилась еще больше. – И опосля вас мне шприцы убирать?

– Нет, мы не наркоманы, – вмешался в разговор Юра. – Мы противники алкоголя, табака и наркотиков и даже состоим в обществе борьбы с социальным злом. Так что вы, гражданка, не волнуйтесь. Мы здесь ведем себя самым положительным образом и никаких неприятностей вам не доставим. Наоборот, мы сами следим здесь за порядком.

– Вот значит, как! – обрадовалась Петровна. – А ты, значит, тут главный?

– Мы здесь все равны друг перед другом, – покачал головой Юра. – Потому что живем по демократическим принципам.

– Чего? – прищурилась старушка. – Даты никак ругаться начал? Вот я сейчас тебя веником!

– Это уже будет нарушение принципа неприкосновенности личности, – улыбнулся Юра. – И превышение должностных полномочий.

– А я вот сейчас полицию вызову, они тебе покажут полномочия! – разъярилась дворничиха. – Будешь знать, как меня ругательными словами обзывать!

– Ой, не надо полицию! – всполошилась Наташа. – Акулина Петровна, это же Юра Цветков, лучший ученик нашей школы. Неужели вы его в полицию отправите?

– Этот, что ли, лучший ученик? – Петровна слегка смягчилась и, прищурив глаза, с ног до головы оглядела Цветкова. – Неужели отличник?

– Отличник, – согласился Юра.

– Так ведь отличники все дома в такую погоду сидят, уроки учат, – покачала головой старушка. – А не под дождем торчат.

– Да так уж получилось, – развел руками Юра. – А так мы все больше по домам. Видите ли, бабушка, когда стоит хорошая погода, нам гулять очень сложно.

– Это почему это? – удивилась дворничиха.

– А потому что в хорошую погоду все гуляют, и особенно хулиганы. А мы ребята мирные, мы хулиганов не любим. А во время дождя хулиганов, как правило, меньше. Так что мы всегда, когда идет дождь, выходим подышать воздухом.

– Ты чего выдумываешь? – зашептал другу в ухо Лешка Васильев. – Когда это я хулиганов боялся?

– Да это я так, чтобы ее задобрить, – прошептал в ответ Юра. – Старушки очень любят, когда им на хулиганов жалуются.

Так оно и было. Акулина Петровна сразу же прониклась к ребятам сочувствием и пониманием.

– А ведь верно, касатики. В хорошую погоду шагу ступить некуда, чтобы на хулигана не нарваться. Столько их сейчас развелось. Просто ужас! А вы, бедные, теперь только под дождем гулять и можете? Ах, бедолаги! Ну, тогда дышите, дышите. Я вам мешать не буду.

И она продолжила подметать, а потом вдруг прищурилась и говорит:

– Ой, боже праведный! Смотрите, Василий Иванович идет. Чего это он в дождь вылез? Вот бедолага! Неужели опять заблудился?

Все посмотрели в ту сторону, куда показывала Петровна, и увидели в сером мареве одинокую щуплую фигурку, медленно бредущую под дождем без всякого зонта.

– А кто это? – спросила Наташа.

– А бог его знает, – махнула рукой Петровна. – Иногда в нашем районе он появляется. Откуда приходит? Только милиция знает. Больной он на голову. Что-то у него с памятью. Ничего не помнит. Ни где живет, ни кто его родственники.

Ребята с жалостью посмотрели на старика. Роста он был маленького, телосложения хрупкого, ноги переставлял еле-еле. Когда ребята обратили на него внимание, он как раз добрался до скамейки, нещадно поливаемой дождем, и повалился прямо на нее. На дождь он внимания не обращал.

– Может, ему помочь надо? – спросила Наташа. – По-моему, этому человеку нехорошо.

– Конечно, надо помочь! – тут же согласилась Таня Иванова.

– Очень он людей боится, – покачала головой Петровна. – Шарахается от них, как от чумы. И плакать начинает, и кричит. Вы уж лучше его не трогайте. Ой, а что это с ним? Не иначе сердечко прихватило у бедолаги! Ой, беда! Беда!

Тут ребята увидели, как старик повалился на бок и чуть не свалился со скамейки на землю, после чего замер на месте.

– Ой, ребята! – воскликнула Таня Иванова. – Кажется, он умер. У него руки, как плети, и ноги тоже согнуты как-то не как у живого. Какой ужас!

– Да ладно тебе вздор нести! – воскликнул Юра Цветков и протер вспотевшие очки, чтобы лучше видеть. – Ничего в нем необычного нет. Хотя, конечно…

– Да нет, – задумчиво сказала Петровна. – Девочка права. Василий Иванович, кажется, умирает. Давайте ему поможем. В смысле, не умереть, а помощь оказать.

И она с несвойственной старушкам прытью подбежала к скамейке. Ребята нехотя пошли за ней. Им было не по себе. Они никогда такого не видели.

Друзья подошли ближе и убедились, что старик действительно то ли умер, то ли потерял сознание. Он недвижимо лежал, упершись грудью в спинку скамейки, голова у него поникла, и по тщедушному истощенному телу хлестал дождь.

– Да, дела! Кажись, отмучился бедолага, – всхлипнула Петровна.

– Нет, – поежившись и оправив шарф, сказал Никита. – Он еще жив. Вон у него пар из носа идет.

– Тогда надо скорую вызвать, – сказала Наташа и достала из сумочки мобильный телефон. – Жалко ведь человека.

– Лучше, чтобы скорую вызвал кто-нибудь из взрослых, – сказал Юра. – У них больше опыта в таких делах.

– Тогда я скажу маме, – согласилась Наташа. – Она вызовет.

– Это правильно, – согласилась дворничиха. – Людям помогать надо. Сегодня ты поможешь, завтра тебе. Хорошие люди всегда так делают.

И Наташа стала звонить маме. Она все ей объяснила и сказала ребятам, что машина сейчас приедет.

– Что, так под дождем и будем стоять? – жалобно спросил Никита. Ему было не по себе, он боялся смотреть на умирающего человека и хотел уйти подальше. – Простудимся.

– Да, вы уж идите, – оживилась Петровна. – Чего вам мокнуть? Еще заболеете. Лечи вас.

Ребята повернули было к подъезду, но тут Васильев посмотрел на Петровну:

– А вы чего тут, что ли, останетесь?

– А ты как думал? Нешто я его одного оставлю? Вот сейчас голову ему поправлю. Подсоблю еще чего. Вот пальтецо ему расстегну. Ой, не получается что-то. Ну-ка, ты, длинный, давай, помоги мне. Расстегни ему пуговицы. Ему дышать сразу легче станет. Воздух в таких делах первое дело.

Лешка нагнулся над стариком и стал расстегивать пуговицы на его пальто. Тот приоткрыл глаза и посмотрел на мальчика. Леша даже отпрянул:

– Он жив!

– Давай быстрее! – заругалась на него Петровна. – Видишь, человек задыхается? Всему вас, молодых, учить.

Старик что-то пробормотал, застонал и снова закрыл глаза. Лешка поспешил расстегнуть ему оставшиеся пуговицы.

– Все! Ой, тут что-то упало.

Под скамейку свалился какой-то продолговатый предмет, похожий на сверток. Лешка хотел его поднять, но тут на дороге показалась машина скорой помощи, и он про него забыл. Другие даже внимания не обратили на выпавший сверток. Машина подкатила к подъезду, из нее вышли мрачные врач и санитар, недовольно поморщились. Наташа побежала к ним.

– Это мы вас вызвали, – сказала она. – Скажите, он умер?

– Пока нет, – хмуро ответил врач скорой помощи, открывая веки старика и щупая его пульс, – И думаю, что не умрет. Налицо все признаки сильного истощения. Но в больнице его поставят на ноги. Только вот, что дальше? Вы, девушка, его родственница?

И он с сомнением посмотрел на симпатичную, хорошо одетую Наташу.

– Да вы что! – воскликнула та. – За кого вы меня принимаете? Мы бы своего родственника никогда бы не довели до такого ужасного состояния.

– Всякое бывает, – буркнул врач. – Ладно, увозим. Возись тут теперь. Ни документов, ни паспорта, ни полиса. Вот подарил бог дежурство.

Из кабины вышел водитель, вместе с санитаром они погрузили Василия Ивановича на носилки и с безучастным видом ввезли его в салон. После чего скорая укатила.

А дождь все не кончался. Стало совсем сумрачно, и под козырьком зажегся фонарь.

– Вот жизнь! – воскликнула Петровна, глядя вслед уехавшей машине. – Был человек. И нет человека.

– Но врач сказал, что смерть ему не грозит! – возразила Наташа. На что Петровна только рукой махнула:

– Они тебе и не то скажут. Я одного хирурга знала. В четвертом подъезде жил. У него больной на операционном столе умер, а он продолжал оперировать.

Тут Лешка вынул из-под скамейки предмет, который выпал из-под пальто Василия Ивановича.

– Ой, забыли им это отдать!

– Что это? – ребята тут же столпились вокруг.

– Пакет какой-то, – сказал Никита.

– Действительно, пакет!

В руках у Лешки был средних размеров пакет из плотной почтовой бумаги, полностью замотанный широким скотчем в несколько слоев.

– Наверно, там деньги! – воскликнул Никита. – Доллары!

– Откуда у такого бедняка деньги? – усмехнулась Петровна.

– А что же тогда? – спросил ее Никита.

– А я почем знаю? – удивилась дворничиха. – Вон у своего отличника спрашивайте, который лучший ученик в школе. Он вам и скажет. Вон какие очки надел. Профессор!

Все уставились на Юру.

– А что я? – сказал тот. – Я не ясновидец и не чревовещатель. Надо вскрывать пакет. Тогда и узнаем.

– А ну, дай мне! – уверенно сказала Акулина Петровна и выхватила из рук Лешки пакет. Быстро прошла под козырек, встала под лампочку, достала из кармана своего рабочего халата ножницы и стала срезать скотч.

– Но ведь нехорошо открывать чужой сверток! – воскликнула Наташа. – Надо вернуть его владельцу.

– Владельцу сейчас одна забота, – ответила Петровна, – чтобы на кладбище не попасть. А я по долгу службы должна осмотреть найденный на моей территории неизвестный сверток. А вдруг это бомба? Или отрава?

– Тогда полицию надо звать, – с сомнением покачал головой Никита, который, услыхав про бомбу, сделал шаг назад.

– Без них обойдемся! – смело заявила Петровна. – Чего людей зря беспокоить?

Ребята с любопытством смотрели, как ловко она распаковывает пакет.

– Так, что это у нас тут? – бормотала она. – А может, и впрямь деньги? Старик ведь не в себе был. Мало ли чего ему в голову могло прийти? Может, и таскал с собой миллионы и сам об этом не догадывался? Слыхала я про таких. Сами бродяги, а за пазухой несметные богатства.

И она вынула большой желтый конверт, вскрытый сбоку.

– Нет, это не деньги, – сказала она, и в голосе ее больше не было никакого интереса.

Через секунду все убедились, что она права, потому что женщина вытащила из конверта какую-то старую, с потемневшей обложкой книгу.

– Книжка! – с видом ребенка, который развернул яркую обертку, но не обнаружил под ней конфету, сказала Петровна.

– Книга, – произнес Никита.

– Ну, точно сумасшедший! – с досадой воскликнула Петровна. – Разве нормальный человек такую дрянь будет при себе таскать и хранить как зеницу ока?

– Может, это какая-нибудь очень дорогая книга? – предположил Юра. – Или там между страниц что-то ценное вложено.

– Дело говоришь, отличник, – обрадовалась дворничиха и стала пролистывать книгу. – Не, ничего здесь нет. Ни денег, ни выигрышного лотерейного билета. Пусто. Только время я с вами потеряла. А мне еще у трех подъездов убирать.

– Может, книга ценная? – не унимался Юра Цветков.

– Я в этом не разбираюсь, – сказала Петровна и бросила конверт и оберточную бумагу в мусорный бак, а книгу протянула ребятам. – Это вы, интеллигенция, книжки любите читать. Давайте, определяйте стоимость.

– Да это же Пушкин! – обрадовалась Наташа. – Стихотворения.

– Ценная? – слегка оживилась Петровна. – Антиквариат? Сколько стоит?

– Да нет, – сказала Наташа, – обыкновенная, пятьдесят шестого года издания.

– А не врешь? – старушка прищурила глаза. – Может, вы меня обмануть хотите? Старую бабку-то? Может, она того, дорого стоит?

– Пушкин бесценен, – сказала Наташа. – И любая его книга великий и бессмертный памятник.

– А сколько денег мне дадут за этот памятник?

Наташа пожала плечами:

– Не знаю, рублей двести. И то, если на любителя. У меня дома точно такая есть. Это же издание. Детгиз. Таких в любой школьной библиотеке целая полка.

Дворничиха еще раз внимательно просмотрела книгу, пролистала все страницы, потрясла ее и громко плюнула:

– Тьфу! Только время зря потеряла. Делать было нечего покойнику!

– Может, Василий Иванович еще не умер! – возразила Таня.

– Да, – добавила Наташа, – врач сказал, что его жизни опасности нет.

– Все равно, чтоб ему пусто было, – сказала Петровна. – Прости меня, господи! Ладно. Завозилась я тут с вами. Дело надо делать.

И, засунув книгу под мышку, Петровна зашагала прочь под дождь и через несколько секунд скрылась в темноте. Видимо, пошла к другому подъезду. Ребята озадаченно глядели ей вслед.

Глава вторая
Первые поиски и первые находки

– Зачем она книгу унесла? – спросил Лешка.

– Наверно, читать будет, – задумчиво произнесла Наташа. – Хочет приобщиться к великой поэзии.

– Что-то я сомневаюсь, – покачал головой Васильев.

– Загадочный случай, – сказал вдруг Юра Цветков.

– Что ты имеешь в виду? – спросил его Никита.

– Неординарная ситуация, – пояснил Юра. – Как в приключенческом романе. Умирает старый пират, оставляет после себя бумаги, а среди них карта сокровищ. Разве не похоже? Тут все вовсе не так просто.

– Да ладно, – протянул Лешка. – Где ты тут видишь карту сокровищ? Все, что у человека осталось от прежней жизни – стихи Пушкина. Вот и носил с собой.

– Конечно! – согласилась Наташа, и тем самым очень обрадовала Васильева. – Может, они душу его истерзанную согревали?

– Вполне возможно, вполне возможно, – Юра с умным видом поднял вверх указательный палец. – Но тогда объясните мне, для чего он так тщательно упаковал книгу?

– Что ты имеешь в виду? – спросила Таня.

– А то, что Василий Иванович носил ее с собой вовсе не для того, чтобы хотя бы изредка читать любимые стихи.

– А для чего тогда? – удивилась Наташа.

– Вот и я думаю, для чего? – Цветков задумался. – Тут какая-то тайна. И он ее хранил. И может быть, сам о ней не помнил.

– Даже если и есть тайна, – усмехнулся Лешка, – нам ее уже не разгадать. Книгу-то дворничиха унесла. Потеряет ее или просто выкинет.

– Да, – согласился Юра. – Это печально. Неужели тайна старика умрет вместе с ним?

– Я бы сейчас сыграл арию Орфея, – вздохнул Никита. – Она более всего подходит под эту печальную ситуацию.

– Книгу старушка унесла, – вдруг просветлел Юра, который никогда быстро не сдавался. – Но она оставила нам конверт и упаковку! Может они дадут нам какую-нибудь информацию?

И он вытащил из мусорки брошенный Петровной конверт и обертку, поднес их поближе к свету. Ребята столпились вокруг, чтобы получше видеть.

– Конверт самый обыкновенный, – сказал Юра. – Уже ранее использованный, даже марка есть с портретом Эйзенхауэра, что говорит о скупости Василия Ивановича. Пожалел денег на новый конверт.

– Оттуда у него деньги на конверт? – воскликнул Лешка. – Он же такой бедный! Вон пальто какое старое. Нашел конверт где-нибудь и все дела!

– Возможно! – согласился Юра. – Но я думаю, что данная точка зрения ошибочная. И знаешь почему?

– Почему?

– Посмотри на дату на штемпеле. Тысяча девятьсот пятьдесят третий год. Старик тогда наверняка бедным не был.

– Так если этот конверт такой старый, может в этом его ценность? – сделала предположение Наташа.

– Возможно, ты права, – согласился Юра. – Я его обязательно изучу при хорошем освещении. А пока посмотрим на обертку. Так! На обертке тоже ничего нет. Просто упаковочная почтовая бумага. Плотная, почти непромокаемая. Что и говорит о том, что старик очень заботился о сохранности книги. Так что я тоже последую его примеру и все сохраню.

– Ой, ребята, я совсем замерзла, – сказала вдруг Наташа и поежилась. – Давайте расходиться.

– Ты нас прогоняешь? – спросил ее Юра, пряча за пазуху бумаги.

– Нет, что вы! – воскликнула Наташа.

И тут у нее в кармане зазвучала популярная песня про весенний поцелуй. Наташа вынула мобильник, что-то выслушала и горестно вздохнула:

– Вот и мама требует, чтобы я шла домой. Пока, ребята. Юра, Леша, не забудьте проводить Таню до дома.

– Не забудем, – буркнул Васильев.

– А меня кто проводит? – тут же спросил Никита. – Я в темноте плохо вижу.

Пришлось провожать их обоих. К тому же Яснопольский и Иванова жили в соседних домах, и это не составило особого труда. После того, как за Никитой закрылась дверь, Лешка угрюмо спросил:

– Ну и чего дальше? Куда идем?

– Я предлагаю пойти ко мне, – не колеблясь, предложил Юра Цветков. – Попьем чайку и поразмышляем над нашей задачей.

– Над какой еще задачей? – удивился Лешка.

– Мне не дает покоя конверт старика. Я хочу заняться им основательно. Но вижу, тебя это не интересует.

– Да нет, почему, очень даже интересует.

– Ладно, бог с ним, с этим конвертом. Ты мне вот что скажи, Алексей: долго я еще буду с тобой нянчиться?

Лешка засунул руки в карманы куртки и ничего не ответил, лишь смущенно отвел глаза и сделал вид, что всматривается в темноту.

– Ты не увиливай от ответа, – взял его за рукав Юра. – Я уже целый месяц вожусь с твоей проблемой, но мы ни на шаг не приблизились к намеченной цели.

– Да ладно, – махнул Лешка. – Успеем еще!

– Конечно, можно и к окончанию школы, – согласился Юра. – Куда нам спешить? Но тогда зачем я так стараюсь? Приглашаю Наташу на встречи, организую интересные мероприятия, в общем, делаю все, чтобы вы были вместе и ты смог, наконец, признаться ей в своих чувствах.

– Но ведь она везде таскает с собой Таньку Иванову! – воскликнул Лешка. – Она от Наташи ни на шаг не отходит, ни на минуту ее не оставляет одну. Просто кошмар какой-то! Я при посторонних не могу!

– Я это заметил, – сказал Юра. – Но это же самый распространенный девичий прием – таскать с собой подругу. Так девушки подсознательно пытаются себя защитить от себя самих. Это нормально. Ты на Иванову просто не обращай внимания. Словно ее и нет вовсе. Я специально приглашаю Никиту, чтобы уравновесить нашу компанию и отвлечь Иванову от Наташи. Ты заметил, как она все время о нем заботится? Я даже думаю, что она в него влюблена. А это самым положительным образом может повлиять и на Воронцову. Любовь вещь заразная. Увидев, что ее лучшая подруга увлечена Никитой, она волей-неволей тоже расшевелит свои чувства и направит их на того, кто ближе. А ближе всех к ней пока только ты. Так что пользуйся моментом. Не теряй зря времени. Иначе ситуацией может воспользоваться кто-нибудь другой.

Лешка горько вздохнул:

– Ничего не могу с собой поделать. У меня все слова куда-то деваются и язык не слушается. Только хочу сказать о главном, вдруг теряюсь и начинаю нести всякую чушь. Наверно, в ее глазах я выгляжу полным идиотом.

– Да, тебе не хватает уверенности в себе. Ты слаб.

– Я слаб? – возмутился Лешка. – Я двадцать раз на турнике солнышко кручу!

– Телом ты силен. Ты слаб морально. Это плохо. Девушкам больше нравятся сильные духом мужчины, уверенные в себе. Лидеры.

Лешка опять горько вздохнул и опустил голову. Юра задумался, и некоторое время друзья шли молча, но потом Цветков вдруг оживился:

– Слушай! Напиши ей письмо.

– Письмо?

– Ну да. И не имейл, не СМС и даже не сообщение в ВК, а настоящее письмо, на бумаге, чернилами, лучше всего гусиным пером и в запечатанном сургучом конверте.

– Что ты такое говоришь?

Но Юра уже увлекся своей новой идеей:

– Я уверен, что это лучший выход! Наташа романтична. Это такая редкость в наши дни. Она любит, нет, просто боготворит Пушкина. А это будет так по-пушкински! Представь, она, как Татьяна Ларина или там Наташа Ростова, получает от тебя письмо, в котором нежные слова любви и предложение дружбы. Ты думаешь, она устоит? Я уверен, нет! Она будет твоей. Решено!

Лешка тоже взбодрился, но в глазах у него еще стояла неуверенность:

– Юран, ты же знаешь, что я того, не очень хорошо пишу. У меня за сочинения выше тройки никогда не было. Чего я там напишу?

– Это не проблема, я тебе сам напишу письмо. Такое письмецо состряпаю, что мало не покажется.

Ребята не заметили, как были уже на месте. Они жили в одном доме, дружили с самого раннего детства, без стеснения ходили друг к другу в гости и даже оставались на ночь. Главным было поставить в известность родителей, которые были очень даже довольны их дружбой. Родители Юры думали, что сильный и мужественный Леша Васильев защитит их сына от любых неприятностей, а Лешины родители искренне считали, что с таким здравомыслящим и интеллигентным человеком, как Юра Цветков, их сын никогда не попадет в плохую историю.

Юра и Леша поднялись на четвертый этаж и скоро были уже в комнате Цветкова, куда заботливая Юрина бабушка принесла поднос с дымящимися чашками чая и тарелкой с бутербродами.

– Ну что? Будем писать письмо? – спросил Лешка, быстро опустошив свою чашку чая и в мгновение ока проглотив два бутерброда.

– Письмо подождет, – отрезал Юра. – Никуда оно не денется. У нас есть дела поважнее.

– Это какие еще? – слегка обиделся Лешка, который, как все влюбленные, считал, что более важного дела, чем у него, просто не может быть на земле.

– Ты забыл про пакет старика. Жаль, что Петровна уволокла книгу. Очень жаль. Я уверен, что в ней тоже что-то есть. И нам придется работать с остаточным материалом.

– Ну ладно, – уныло согласился Васильев. – Ты давай, думай, только быстрее. А япока на компе поиграю.

– Только надень наушники. Я люблю размышлять в тишине. Лишний шум будет меня отвлекать.

– Ладно, – сказал Лешка. Он включил компьютер и погрузился в одну из многочисленных стратегических игр, которые были у Юры.

Компьютерные игры – вещь азартная и заразительная. А главное, с ними совершенно забываешь о времени, поэтому, когда Лешка совершенно выбился из сил и прекратил игру, на часах было полвторого ночи.

– Блин! – жалобно воскликнул Лешка.

– Не боись, – успокоил его Юра. – Я уже давно позвонил твоим родителям и сказал, что ты будешь ночевать у меня.

– Ты просто бог, – обрадовался Лешка. Его всегда восхищала дальновидность друга. – Что бы я без тебя делал?

– Давно бы попал в плохую компанию и совершил какую-нибудь глупость. Может быть, даже угодил в тюрьму. – Юра никогда не терял случая, подчеркнуть свою значимость в их дружбе. – Но послушай, пока ты занимался пассивным досугом, проходя примитивные уровни однотипной игры, я активно размышлял над сегодняшним происшествием. И чем больше я размышлял, тем больше убеждался в своей правоте.

– Что такое?

– Речь идет о чем-то очень важном и ценном. Либо с материальной точки зрения, либо с духовной.

– Не понимаю.

– В этом пакете Василий Иванович хранил тайну. И мне бы очень хотелось ее разгадать.

– Тайну? Ты уверен?

– Более чем. Мало того, я уже на полпути к ее разгадке.

– Давай, рассказывай, – сказал Лешка. – Только дай сначала чего-нибудь пожевать. Я тут изголодался, пока империю строил.

– В тарелке сыр и колбаса.

Лешка накинулся на еду, а Юра сделал важный вид, надулся, покраснел и начал рассказывать:

– Что мне удалось выяснить? Пока очень мало. Я подверг тщательному осмотру имеющиеся у нас предметы. Их два. Упаковка и конверт. Первый предмет оказался совершенно лишен какой-либо информации. Он был использован по своему прямому назначению.

– Это как это?

– Обертка в данном случае несет только одну функцию. Обертка она только обертка и есть. Признаюсь, что я это и предвидел. Просто, как у истинного гурмана, второй предмет у меня остался напоследок. Я не ошибся. Конверт, как я и предполагал, бесценен. Именно он и есть та самая карта сокровищ.

– Карта сокровищ?

– Да, но слушай. Все по порядку. История просто удивительная. Такое бывает раз в жизни. Я не успокоюсь, пока не выясню все до конца. Ты со мной?

– Спрашиваешь!

– Я в тебе не сомневался. Дай лапу, друг!

Друзья пожали руки, и Юра продолжил:

– Я начал изучать конверт. Первичный осмотр, который я произвел с помощью увеличительного стекла, ничего не дал. Он хоть и представляет определенную историческую, или правильнее сказать, антикварную ценность, потому что пятьдесят третий год двадцатого века, это круто. Еще круче то, что конверт этот даже не советский. Он был прислан из США. Очень хорошо сохранился. Я еще у подъезда обратил внимание, что обратный адрес на нем написан на английском языке.

– Значит, конверт можно сдать в музей?

– Не думаю. Разве только в музей русско-американских отношений, но таковой вряд ли существует.

– А где же тогда карта сокровищ? – удивленно спросил Лешка, вертя в руках конверт.

– Подожди, еще рано. Но будет и карта. На всякий случай я подверг бумагу химическому анализу. С оберткой я тоже это проделал, но как уже было сказано, результата это не дало. Зато во втором случае я получил потрясающий результат при самом примитивном анализе.

– Что за самый примитивный анализ?

– Я проверил конверт на наличие тайнописи или невидимых чернил и получил положительный результат. Ты не обратил внимания на эти коричневые знаки?

– Какие?

– Вот, посмотри внимательнее. Возьми лупу.

Лешка взял лупу и действительно увидел два столбика мелких коричневых цифр.

– Супер! – не удержался он.

– Я с тобой согласен. Мной тоже овладело ликование, когда я это увидел.