Александра Россаднева
Аркан

Дар богов

Следующий день проходил очень лениво. В доме наводили порядок, пока снаружи делали повседневные дела. Гости спали допоздна. Мисс Роккайо постучала в дверь Нило, тихонько сказав, что невежливо проспать еще и обед. На что в ответ услышала невнятное мычание. А когда Нило спустился вниз, по его помятому виду было ясно, почему он ответил именно так. Старшие братья— Кеган и Райан, предложили ему проехаться верхом к горной реке и искупаться, чтобы избавиться от похмелья. Нило согласился и отлично вписавшись в компанию братьев вернулся уже затемно. Мисс Роккайо ближе к вечеру спустилась на ужин, встретила ее только Аверин и помощницы, остальные мужчины задержались по хозяйственным делам. Аверин была очень открытой и мудрой женщиной, ее густые волосы немного выбивались из кос, давая понять, что она не любит сидеть сложа руки. Щеки были румяными, а улыбка излучала такое тепло, что не возникало вопросов, почему в этом доме столько доброты и заботы. После светской беседы она предложила прогуляться по ранчо, на что гостья с радостью согласилась. Взяв с собой несколько щенков охотничьих собак они вышли во двор.

– Видите вот это маленький амбар? Это первое, что построил Кеган. Там мы жили первый год после переезда. Когда мы обзавеолись скотом и наняли людей, Кеган начал строить дом. Тогда уже я была беременна Тиганом и большую часть времени гуляла с собаками по округе, первые месяцы верхом, потом уже на своих двоих. Мои мальчики запрещали мне заниматься какой-либо работой и привезли с города фотоаппарат.

– Так это ваши снимки в доме?

– Да, некоторые из них, потом я уже сама с энтузиазмом покупала картины и фотокарточки в лавках. Даже и не скажешь, но все это было построено за двадцать лет. Я много чего успела повидать за это время.

Мисс Роккайо испытывала чувство уважения и восхищения к этой женщине. Когда они вошли в конюшни, она продолжила.

– Вот это мой старичок Лоэхро. Ему уже 27 лет, все мои дети учились на нем ездить. Он нам достался от Генри – военного врача, вы его видели, после ухода из армии он обучился ветеринарии. Лоэхро прошел с ним всю службу и был списан на пенсию возрасте семи лет. Сам же Генри был немного потерян и не понимал, что делать дальше со всей жизнью, а когда повстречал Кегана, согласился переехать к нам и работать здесь. Вон там его домик,– она указала на один из опрятных и просторных домиков.

– Здесь в воздухе витает благодарность и почтение, – сказала Мисс Роккайо взяв на руки щенка дергавшего ее за подол юбки и поцеловала его в лоб.

– Поверьте, я отношусь ко всем этим людям с таким же уважением и благодарностью. Это огромный труд—содержать такое большое хозяйство. Мой муж щедрый человек и вознаграждает всех за этот труд. А что на счет вас? Вы хотели бы осесть и обзавестись чем-то подобным?

– Ох, даже не знаю. Это все великолепно, и я хотела бы иметь большую семью, но, кажется, я не могу иметь детей. И я чувствую долг, перед людьми, которым я могу помочь своим даром и знаниями. Поэтому продолжаю свои скитания. Пока что, фургон мой дом.

Тень грусти скользнула по ее улыбка. Аверин не стала расспрашивать, а лишь взяла цыганку за руку, чтобы поддержать ее.

– В жизни ведь все возможно, вы это лучше меня знаете. Если бы не чудо, в нашей семье не появился бы Дункан.

– Леон представил мне его как друга, а вы зовете его сыном. Почему?

– У него было очень тяжелое детство. Его отец имел большой конезавод в России, оттуда и его таланты в работе с лошадьми. Но во время гражданской войны одна из сторон обязала их завод снабжать армию верховыми лошадьми. За несколько лет процветающий конезавод разорили настолько, что в их хозяйстве осталась лишь одна хромая упряжная кобыла. Но их не оставили в покое, а приводили на «починку» израненных и изможденных лошадей армии. Однажды вернулась кобыла, которая выросла на заводе и была любимицей его отца. Ее распухшая и запущенная рана на ноге была безнадежной, пошло заражение крови. Это стало последней каплей. Отправив сына домой, он объяснил, что ему придется застрелить кобылу, избавить ее от мучений, и что сыну не стоит это видеть. Дункан, тогда его еще звали Демьяном, не хотел оставлять отца и спрятался на конюшне. Когда прозвучал выстрел, он услышал как упала кобыла. Не выдержав, он расплакался и побежал к отцу, но сразу же прозвучал и второй выстрел. – Аверин поправила воротник, переводя дух, глаза ее блестели от слез. – Он не прижился у родни своей матери и сбежал из дома. Не знаю, почему он решил так поступить, но он прокрался в вагон товарного поезда и проехал в нем аж до самой Англии. Когда его нашли, он был сильно истощен и напуган. На перроне инспектор и машинист поезда решали, что же делать с этим ребёнком. Мимо проходил Леон. Мы прибыли на тот же вокзал, и маленький негодник улизнул от меня. Он был слишком любопытным, чтобы сидеть на месте, я сама уже бросилась его искать, когда он на руках приволок тощего как скелет мальчишку. Я в ужасе начала спрашивать что случилось, на что Леон ответил: «я украл его у инспектора, который хотел отдать его в приют для бездомных». Тут я разволновалась еще больше. Кеган немного помолчав, сказал, что это может быть даром или испытанием богов, поэтому мальчика мы заберем в Америку, если тут он никому не нужен. Через какое-то время нас заметил инспектор. По его словам, ребенок попал в страну незаконно, из России. Депортировать его без документов никто не будет, поэтому лучшее, что он может сделать—это отдать его в приют. Кегану удалось договориться с инспектором. Тот даже помог нам пройти на корабль без дополнительного билета. В тот момент он и стал нашим сыном.

–А почему он продолжает звать себя другом Леона?

– Из-за сильного внешнего отличия, его часто задирали другие дети, называли подкидышем и гадким утенком. Леону не раз приходилось драться из-за этого, защищая честь брата. Но Дункан настоял на том, чтобы при чужих он был лишь другом семьи, так это и привязалось.

– А имя? Он сам поменял?

– Нет, это даже похоже на вашу историю. За время пути на корабле в Америку, Леон пытался разговорить его, но понятнее дело, он говорил только по русски и то, еле слышно. Леон счел движение губ имени Демьян похожими на имя Дункан и так его и называл. Несколько я знаю, Дункан никогда не был против этого имени.

– Они действительно как родные братья, я видела как Леон о нем заботится, это очень мило.

Аверин улыбалась еще теплее.

– Кеган был прав, это был дар богов. Надеюсь его родня не сильно тосковала по нему, здесь его очень любят и уважают, за его ум и порядочность. Он говорил, что все лошади здесь, кроме Лоэхро, обучены им? Он с десяти лет этим занимается. У него собственный подход к этим существам. Они становятся такими умными и надежными, что владельцы ранчо и погонщики привозят лошадей со всей округи на обучение. Сейчас он работает с рыжим дичком, что чуть не покалечил его. Но я уверена, к осени это будет лучшая рабочая лошадь на ранчо.

– Нет, не говорил. Он в целом не разговорчив. Но это звучит замечательно, и правда, дар богов. – Мисс Роккайо вспомнила вчерашних котов и засмеялась.

Аверин затаила теплую материнскую надежду, что Дункан и гостья приглянулись друг другу.

– Если хотите оставайтесь тут хоть навсегда. – Аверин говорила от чистого сердца, ей нравилась Мисс Роккайо. – Или приезжайте в любое время, вам здесь всегда будут рады.

– Я очень ценю ваше предложение, Аверин, и обязательно вернусь сюда.

Аверин понимающе кивнула и предложила гостье прогуляться в небольшой садик с аккуратной деревянной леткой. Для долгих посиделок было еще холодно, но они успели обсудить свою молодость, сравнивая жизнь на ветреных берегах Ирландии и в таборе на равнинах Испании.

У дуба

Когда начало темнеть, Дункан, как обычно, отправился на балкончик почитать книгу. Отдыхая у себя в комнате Мисс Роккайо слышала его шаги. Не зная, как его поблагодарить, она не придумала ничего лучше, чем снова попросить принести котов на ночь. Не дожидаясь, когда он примется читать, она следом вышла в коридор, застав его на пороге балкончика.

– Добрый вечер! Я хотела поблагодарить вас, и как бы странно это не звучало, попросить снова обеспечить меня охраной на ночь, – она кокетливо улыбалась. Это всегда срабатывало.

– Добрый, Мисс. Да, я занесу их к вам. Чем-то еще могу помочь? – Дункан держался холодно, хоть и немного надеялся, что снова увидит ее здесь. Что уж там немного, он ждал момента, когда вновь пройдёт мимо ее комнаты весь день.

Мисс Роккайо немного растерялась. Почувствовав себя навязчивой, она тихо поблагодарила Дункана и отправилась в комнату.

Он сел читать, но волнение отдавало гулкими ударами сердца по-всему телу. «Да какого черта?» – захлопнул он книжку и уставился на месяц ярко светивший в сумрачном небе. «Как мальчишка, притащил ей котов, что за идиот…» – он встал с кресла и облокотившись на перила посмотрел на округу. На сервере от ранчо, недалеко от накатанной дороги, виднелось одинокое дерево. Дункан часто уезжал туда поразмыслить о жизни. Этим вечером ему снова захотелось успокоить свои волнения. Спустившись вниз он нашел в кладовой двух спящих котов, притащил их к двери цыганки. Гул уже отдавался в уши, словно что-то колотилось возле него снаружи. Беззвучно отругав себя за несдержанность, он постучал лбом в дверь. Мисс Роккайо с радостью приняла пушистых охранников, и готова уже была закрыть дверь, как Дункан заговорил.

– Я…– он было начал, но замешкался. – Я сейчас поеду на прогулку, тут неподалеку есть одинокий дуб, у дороги. Обычно я там останавливаюсь поразмыслить и отдохнуть от местной суеты. Если хотите поехать со мной, я подготовлю вам лошадь, – цыганка молча слушала. – Да, я понимаю, что ваш спутник ревнив, я и не смею предлагать что-то постыдное, просто поговорить в тишине. В общем, я могу подождать вас внизу… – ее молчание начинало нервировать Дункана, он переминался с ноги на ногу и интонация становилась все более сухой.

– Я еду, – решительно ответила цыганка. – Оденусь потеплее и спущусь к конюшне.

Дункан некоторое время смотрел на нее недоумевая. Придя к какому-то выводу у себя в мыслях он приподнял брови и развернувшись на месте отправился вниз по лестнице.

Мисс Роккайо следом отпустила котов и приложила руки к щекам – они горели. Или это руки были холодны. Или все одновременно. Уже не важно, надо было переодеться. Выключив свет в комнате она избежала лишних вопросов от Нило, решив, что она спит, не станет беспокоить.

Дункан привел двух лошадей. Одного из них Мисс Роккайо узнала, старый конь Аверин сонно стоял у входа.

– Вы думаете я не умею сидеть верхом?

– Остальные сегодня работали – ответил он абсолютно серьезно, не уловив ее подтрунивание.

Напряжение висело в воздухе.

До дерева они ехали молча. Время от времени Дункан поглядывал через плечо, все ли в порядке со спутницей. Цыганка уверяла себя, что это все равно лучше одинокого вечера в комнате. Добравшись до дерева она немного озябла. Дункан был очень хорошо подготовлен к отдыху. Он снял с седла попону и постелил на землю, следом поставил и зажег лампу, сбросил два шерстяных одеяла, термос с кофе и сверток с едой. Мисс Роккайо была немного удивлена. Она же взяла лишь колоду карт, и то, по привычке.

Неловко усевшись на толстую зимнюю попону, она ждала пока Дункан разольет кофе по металлическим стаканам.

– Вафли, яблочный пирог, вяленое мясо?

– Пожалуй, вафли.

Пили чай они тоже в тишине. Наконец ее терпение закончилось.

– Аверин мне многое рассказала о вас…

– Можно на ты, – перебил он. – Прости, продолжай.

– …она говорила, что у тебя особый дар, в работе с лошадьми.

– Правда?—он довольно хмыкнул.

– Да.

Она ожидала душещипательной истории, но Дункан лишь молча жевал вафли.

– Оно само так происходит, – наконец заговорил он. – Я просто слушаю их и пытаюсь понять.

Цыганка поняла, что «поговорить в тишине», означало, что большую часть времени тишина будет висеть между ними двумя. Решив, что игра не стоит свеч, она смотрела на звезды и молча потягивала кофе. «Я так могу хоть до посинения сидеть» – подумала она, устраиваясь поудобнее. Допив свой кофе, он тоже устраивался поудобнее и придвинулся ближе. Волна мурашек пробежала по ее правому плечу, почувствовав прижавшееся одеяло.

– Я не знаю, зачем я тебя позвал. Вообще я хотел ехать один, чтобы избавиться от волнения. Но именно это волнение дернуло меня за язык позвать тебя сюда.

Мисс Роккайо молча смотрела на звезды. Это означало, что он не рад ей, или что его волнение схоже с ее волнением?

– Ты жалеешь об этом? Теперь я знаю твое любимое место, – она медленно обернулась к нему и пристально посмотрела в глаза. Между ними было гораздо меньшее расстояние, чем она представляла.

Дункан стойко выдержал этот взгляд. И снова приподняв брови, после какого-то умозаключения, улыбнулся.

– Мне не жалко, это всего лишь дерево посреди прерии.

– Где твой дом? – неожиданно для себя спросила она.

– Там где я.

– А где твои мечты?

– Их нет.

– Не верю, – цыганка не сдавалась, она видела будущее, он что-то скрывал.

– Если их не видишь даже ты, с даром провидения, то я тем более бессилен, – в этот раз он говорил серьезно и даже разочарованно.

– Я могу посмотреть… в будущее, если ты позволишь.

Он наклонил голову в сторону, его глаза блуждали по ее лицу.

– А какое твое будущее?

– Этого я знать не могу. У меня есть предчувствия, но свое будущее я не вижу.

– А если ты мне предскажешь какой-нибудь ужас, как мне с этим жить?

– На это у меня ответа нет. Потому мне и нужно твое разрешение.

– Пан или пропал… – он понизил голос. – Удиви меня.

Цыганка не понимала, ей нравится его дерзость или нет. В его взгляде было что-то теплое, но слова обжигали холодом как металл. Достав из кармана жилетки мешочек с колодой, она немного отодвинулась назад, оставив между ними место для расклада. Первой картой был перевернутый Маг.

– В тебе есть огромный потенциал, но ты подавляешь его.

– Мама мне тоже так говорила, – он смотрел исподлобья, с издевкой.

Цыганка продолжала. Наблюдая за тем, как она вытягивает карту, он резко поймал ее руку, не позволяя перевернуть.

– Скажи, как я умру?

– Тебе не стоит это знать. Никому не стоит это знать, – он не отпускал ее руку и продолжал пристально смотреть.

– Скажи. Я не боюсь. Она ходит за мной по пятам, она не дает мне спать, я хочу знать чего мне стоит бояться, а чего нет.

Дункан больно сжимал запястье. Пытаясь освободиться она выронила карту – башня объятая пламенем. Едва открыв рот, чтобы возмутиться она подняла глаза и замрла. Дункан смотрел словно сквозь цыганку, стеклянными глазами. Обернувшись, туда же, куда был направлен взгляд Дункана, она снова увидела черноту затягивающую свет лампы.

Волчонок запертый в клетке.

Дункан не слышала звук, он его чувствовал у себя в голове. Как собственные мысли.

Маленькой волчонок трусливо ждет. Когда клетка откроется. Когда удавка затянется. Когда кровь прольется.

Дункан побелел. Стало тяжело дышать. Он пытался сорвать с горла то, что его сжимало, раздирая ногтями кожу и разрывая пуговицы рубашки. Но там ничего не было. Цыганка бросилась к нему, схватив его за лицо руками.

– Смотри на меня! Смотри на меня! Не слушай!

Зажав руками его уши, насколько хватало сил, она прижала его к себе. Тело Дункана билось в агонии. Во рту у него разлился железный вкус. Он чувствовал, как захлебывается собственной кровью.

– Потерпи… Она сводит тебя с ума… Потерпи…

Она плакала и крепко прижимала его к себе. Наконец, его тело начало расслабляться и отяжелело. – Я же говорила, ты не должен был этого знать…

Дункан уперся рукой ей в бедро и освободился от объятий. Все еще опустевший взгляд пытался различить реальность и бред. Он уставился на цыганку. Та, вытирала лицо рукавом куртки и содрогалась рыданиями. Оглядевшись вокруг, он ощупал себя, землю, пытался потрогать воздух. Цыганка молча наблюдала подавляя дрожь в теле, – «Неужели он сошел с ума?».

– Это была ты!?

– Что!? Что ты видел?

– Ты говорила о волчонке???

– Нет, я пыталась привести тебя в чувства!

– Я был в бреду? Что ты мне показала!? Я чувствовал, что… умираю!?– от его надменности не осталось и следа, он был в ужасе.

– Я не контролирую это, это мой дар и проклятье. Я не просила ее делать это… Я сама ее боюсь…– цыганка снова разразилась рыданиями.

– Ее? Так за тобой она тоже ходит!?

Цыганка лишь плакала. Дункан схватился за голову и сидел так некоторое время. Прийдя в себя, он поднял с земли одеяло, которое выбросил в бреду. Встряхнул его, накинул на плечи и встав на колени рядом с Мисс Роккайо, заключил ее в объятия, укрыв одеялом обоих. Когда тревоги утихли, время перевалило за полночь. Не зная как говорить о произошедшем, они продолжали сидеть молча обнявшись. Ее голова покоилась на его плече. Он смотрел на звезды. Он видел свою смерть. Снова и снова. Будто в этом таился какой-то ответ.

– «Она» сказала, «Маленькой волчонок трусливо ждет. Когда клетка откроется. Когда удавка затянется. Кровь прольется.» Что это значит?

– Не все ли равно. Ты сейчас жив,– цыганка чувствовала себя вымотанной. Она хотела вечно находиться под этим одеялом.

– Прости. Все это произошло из-за моего невежества. Легко говорить о смерти, когда чувствуешь лишь отголосок ее, – в его голосе звучала горечь. – Как ты с этим живешь?

– Иногда я задаюсь вопросом, а живу ли я вовсе? Почему «она» говорит именно со мной…

– Твой дар и проклятье… и правда. Он запустил пальцы в ее волосы и обнял еще сильнее.

Он не пытался найти исчерпывающего ответа, почему она стала так важна для него. Может потому, что она разделяла его проклятье. Или это произошло до того, как они заговорили в первый раз. В этот момент ему казалось, что умереть на ее коленях не самая страшная участь. Он даже беззвучно хмыкнул от этой мысли. Мисс Роккайо этого не заметила, она уснула, уткнувшись в его теплую шею. Дункан медленно подался назад и уперся спиной в ствол дуба, приготовившись к долгому ожиданию рассвета.

Клетка распахнулась.