В Париже. Из писем домой – Александр Родченко

Очень маленькая книга. Это даже не письма, а записки. Но ценные свидетельства о времени, о людях, о тогдашнем искусстве. Очень любопытные наблюдения Родченко за Парижем и парижанами. Буквально в нескольких словах он описывает и моду и привычки и вещи. Как и в переписке Маяковского и Брик есть «быт», просьбы что-то купить, отчёты о покупках, это замечательно характеризует эпоху.

Небольшой сборник писем, буквально отрывок из отрывка жизни. Родченко волею судеб попал в Париж, командирован представлять советское искусство на выставке в столице Франции. Что в книге удивило? Явное и непривычное для современного россиянина пренебрежение ко всему западному: доступному, массовому, капиталистическому. Родченко не скрывает своего раздражения французами в их стремлении к потребительству: «Им важно дешево купить, модно ходить, а как новая мода, опять новое покупать». В то же самое время сам чуть ли не каждый день скупает что-то и много: одежду, технику, вещи для семьи и друзей. И постоянно удивляется дешевизне:) Правда, позже он все-таки признается: «Это же опиум жизни – вещи. Можно быть или коммунистом, или капиталистом. Среднего здесь не должно быть». Другая сторона записок – профессиональный взгляд на современное искусство, графику, рекламу. И опять все Родченко не то и не так: «Идиоты, как они не поймут, почему Восток ценнее Запада, почему они его тоже любят и хочется им бежать из этого шумливого, бумажного Парижа на Восток. Да потому, что там все такое настоящее и простое. Зачем я его увидел, этот Запад, я его любил больше, не видя его. Снять технику с него, и он останется паршивой кучей, беспомощный и хилый.…Я не люблю и не верю всему здесь и даже не могу его ненавидеть. Он так похож на старого художника, у которого хорошо сделаны золотые зубы и искусственная нога. Вот он, Париж, которым я не увлекался раньше, но который я уважал. Странно, что все работают и что все идет хорошо, так, как бы хотелось, чтобы шло у нас». А по-моему, вовсе и не странно, но тяжело вырваться человеку за несколько недель из цепких лап советской идеологии…Ну и конечно, никуда без темы тоски русской эмиграции по дому. Да, Родченко вернется обратно, он не трагический изгнанник, но чувство потерянности проходит лейтмотивом во всем сборнике: «Мельников рассказывал: кто-то его спросил, как вам нравится в Париже (а он был с одним русским художником)? Мельников ответил: „Прекрасно, очень нравится“, – и увидел, что русский художник отвернулся. Тогда Мельников спросил его: „А Вам?“ Тот ответил: „Ничего“, – и на глазах его были слезы.Говорят, что здесь есть русские кафе, где бывать невыносимо, там поют русские песни и буквально плачут в тоске. Говорят, что те, кто не может ехать в СССР, не могут выносить такой вещи. И я уверен, если б мне сегодня сказали, что я не вернусь в „СССР, я бы сел посреди улицы и заплакал – «Хочу к маме“.В общем довольно любопытные записки большевистского самаритянина. Наверное, разбирайся я лучше в искусстве начала XX века, вынесла бы из записок больше.