Александр Куприн
Марья Ивановна

Однако я отвлекся от темы. Возвращаюсь к Марье Ивановне.

У Марьи Ивановны был и еще один недостаток: она терпеть не могла женщин, то есть, вернее сказать, не женщин, а всех, кто был в длинной одежде. Почему был у нее этот каприз, я не знаю наверное, но подозреваю, что когда-то, когда она была матерью, какая-нибудь женщина жестоко и безрассудно отняла от нее дитенка и унесла его. С тех пор, предполагаю я, она возненавидела всех женщин.

Надо сказать, что ко мне и к моим гостям, мужчинам, она относилась с замечательной приветливостью. Садилась на колени, терлась мордочкой о лицо, гладила по щекам своей жесткой холодной морщинистой лапкой с синими ногтями. В доме у нас все ее любили и внимательно ухаживали за ней. Больше всего ей нравились бананы, орехи, яблоки, арбузы и вообще зелень. Все это доставлялось в таком огромном количестве, которое влекло за собою совсем неприятные последствия. Но когда настали холода и пришлось ее перевести в комнату, тогда нам всем житья не стало от нее. Она ободрала все обои вокруг себя, разбила стекло, перебила посуду, опрокинула верхний этаж буфета, разломала на кусочки венский стул… и поломала и перегрызла все детские игрушки.

Правда, у нас было для нее маленькое утешение, – крошечный приблудный щенок. Она приняла его с явным удовольствием в материнские объятия и постоянно сидя держала его между передними лапками. Но тут образовалась новая опасность. Если кто-нибудь подходил к ней во время ее материнских чувств, то она рычала, кашляла и кусалась, как настоящая мать, которая отстаивает своего ребенка. Словом, в конце концов мне пришлось сделать то же самое, что сделали люди, которые подарили мне это животное. Я, в свою очередь, подарил Марью Ивановну моему доброму знакомому, клоуну, который с удовольствием взял ее. Через месяц этот цирковой артист говорил мне: