Алекс Орлов
Территория дракона

– Так что теперь милости просим в отдел одежды, – лейтенант указал на сияющий вывеской магазин – тут же на территории торгового центра.

– Ты хочешь сказать, что…

– Да-да, поскольку теперь ты при деньгах – там ведь на карте указан кредит?

– Э-э… – Брейн поискал глазами указание о кредите. – Тут написано: «предоставлен кредит в размере четырех тысяч чаков».

– Вот! Это чуть меньше твоего месячного жалованья. И примерно двенадцать костюмов категории «цэ».

– А сколько всего категорий?

– Три. А-бэ-цэ.

– Совсем тряпье, что ли, предлагаешь?

– Ну почему? Вон, коллега Боршинг из категории «цэ» просто не вылезает.

Брейн невольно посмотрел на гоберли. Тот смущенно одернул куртку и поставил ноги как на построении, чтобы его обувь казалась повыше рангом.

Разумеется, его одежда отличалась от того, что носил стильный лейтенант, но Брейн подозревал, что Григору это выходило в копеечку и он шиковал, нося вещи чуть выше того уровня, который мог себе позволить на полицейское жалованье.

– А ты, Григор, какую категорию носишь?

– Он таскает обноски секонд-хенд, – быстро сообщил гоберли.

– Что бы ты понимал! – вскинулся лейтенант. – Я покупаю практически неношеные вещи самой высшей категории!

– Ладно, ребята, не ссорьтесь. Пожалуй, я остановлюсь на серединке, правильно? Один прикид, так и быть, возьму по второй категории, но остальное… – тут он повернулся к гоберли, – только по необходимости – мне деньгами сорить резона нету.

– Вот! – воскликнул Боршинг, обращаясь к лейтенанту. Брейн понял, что это их какой-то давнишний спор, и влезать в него не собирался.

– Кстати, ребята, – сказал он, чтобы сменить тему. – А почему тут деньги указанны какими-то смешными словами?

– Что значит смешными? – не понял лейтенант.

– Ну вот это – «чаков». В Метрополии мы рассчитывались полноценными сакверами. А это что?

– Дело в том, что сакверы ходят только в Метрополии и колониях.

– А здесь что, не Империя, что ли? – слегка удивился Брейн.

– Не, ну территория-то, конечно, имперская, – согласился лейтенант. – Однако тут в основном проживают «миграционные массы». Ну, типа тебя – варвары. Ну и какое-то количество представителей коренных народов Империи.

– Но варваров намного больше! – добавил гоберли. – Процентов эдак восемьдесят, поэтому тут все по-ихнему – то есть по-вашему.

– Томас, не слушай его, просто тут собственный климат. А территория называется «Западное Бариноко», или Четвертый присоединенный округ. Вот так.

– Западное Бариноко – это название материка, – подсказал гоберли, видя, что Брейну осмысливание новой информации дается нелегко.

13

Утром, еще до начала развода в полицейском отделении Пятого района, лейтенант Григор держал ответ перед начальником отдела кадров майором Понги, немолодым и прожженным варваром, повидавшим немало начальников, которые приходили и уходили на повышение или в тюрьму, что случалось реже, но тоже бывало.

Попадали под раздачу и заместители. А особенно заместители по хозяйственному обеспечению, но кадровиков никто не трогал. А чего с них взять? Папки туда-сюда двигают, ни за что не отвечают. А то, что вора проглядели, так вот же досье, там черным по белому «безупречен и честен» – ну неужели они высоким подписям со штампами противоречить будут?

И все. И не подкопаешься. Однако кадровики, с подачи начальства, решали все. Вот и в этот раз.

– Давай не спи, сволочь, зря я, что ли, тебе такси оплачивал? – теребил сонного лейтенанта майор Понги.

– Да ладно, все равно спишете на Управление… – пробубнил тот, пытаясь сесть на стуле ровно.

– Хватит ерзать, пижон. Давай по делу – претендента встретили?

– Встретили, сэр, – кивнул лейтенант, садясь ровнее.

– Что за человек?

– Что, простите?

– Я говорю – «что за человек»? Так положено называть варваров, разве не слышал?

– До сегодняшнего дня не слышал. Я слышал, говорят – «люди».

– Ну, еще говорят «человек». Так что с человеком?

– Чело… Человека мы встретили.

– Давай в подробностях, кое-что я уже знаю из отчетов операторов видеонаблюдения, так что соврать не получится.

Лейтенант посмотрел на сердитое лицо кадровика и врать не решился.

– Встретили нормально.

– А поточнее?

– Ну, мы стояли у окна и наблюдали, как претендент идет к зданию, а потом он – раз, и забрался на парапет прямо к таксистам. Ну, вы знаете, они там кучкуются.

– Знаю, – сухо ответил майор, и по его виду нельзя было понять, имелось ли у него на эту часть рассказа лейтенанта видеоподтверждение.

– Потом он неожиданно быстро захватил такси. Ну, в том плане, что мы даже не успели вмешаться, как он оказался в машине с Бешеным Бердом, ну вы знаете, кто это такой.

– Знаю, – сухо ответил майор.

Григор вздохнул. Он двигался практически на ощупь, что грозило ему поймать в днище своего сочинения какой-нибудь камень, однако расколоться перед начальством сразу было бы глупо.

– Мы с напарником встали им на «хвост» и поехали следом, потому что Бешеный известен как беспредельщик, а претендент мог проговориться, что он полицейский. Ну а потом мы увидели, что такси остановилось…

– Где остановилось?

– На трехъярусной развязке, на втором повороте к Северному шоссе – прямо возле аэропорта.

– Давай дальше.

– Ну, мы решили, что Бешеный решил избавиться от клиента, и уже собрались выскочить и повязать мерзавца, но тут…

– Вот сейчас было неубедительно, – прервал майор рассказ лейтенанта.

– Что?

– Я сказал, что твой рассказа звучит фальшиво.

– Ну, другого рассказа у меня для вас нет, сэр, – пожал плечами Григор и даже сам подивился своей дерзости.

«Ну ты и дурак», – сказал он себе, ожидая от кадровика какого-нибудь карающего действия. Но тот лишь выдержал небольшую паузу и сказал:

– Дальше.

– Короче, мы не успели выскочить, а они поехали дальше и так наворачивали повороты, что мы за ними едва поспевали и догнали только в промышленной зоне, где происходило уже что-то нехорошее. Мы с капралом Боршингом выскочили с оружием наготове, но нашли только пятерых бандюганов и Бешеного Берда, которые лежали в грязи, но были живы. Мы тогда пошли обратно и встретили претендента, который ждал нас возле полицейской машины.

– Что он сказал вам?

– Он сказал, что на него напали, а мы представились и предложили отвезти на его квартиру. Он обрадовался и мы отвезли.

– Все?

– Все.

– А я слышал, что он вас едва не закопал в этой промышленной зоне.

– Ну, может, я чего подзабыл, сэр. Сначала была погоня, потом эти скачки по грязи и лужам в промзоне, потом… Одним словом, был шок, мы с напарником были шокированы. Но слегка. Только слегка, сэр, ведь мы профессионалы.

Исчерпав свой рассказ, лейтенант замолчал, ожидая, скорее всего, негативной реакции сердитого майора.

– Что, Григор, этот парень действительно крут?

– Ну, как вам сказать, сэр…

– Григор! – одернул его майор.

– Да, сэр, парень крутой. И это для нас с напарником стало неожиданностью. Ну, мы хотели его проверить и… И проверили.

Майор вздохнул, поправил высокий ворот мундира и сказал:

– Ладно, проехали. Вернемся на землю. Ты ситуацией на Старых причалах владеешь?

– Ну, более-менее, – осторожно ответил Григор.

– Там у Глиферса непонятки с ребятами из Фиш-энда. Нужно разрулить.

– А какого рода непонятки?

– Вроде бы Фиш-энд поставил Глиферсу некачественный товар. Но те клянутся, что подмена случилась где-то по дороге. Одним словом, забились опираться на «крышу», то есть на наше отделение. Поэтому арбитром поедешь ты и захвати напарника. Разберитесь досконально, нельзя, чтобы нормальные пацаны несли убытки, ну и не заносили нам того, что заносить обязаны.

– Я понял, сэр. А потом я могу взять выходной?

– Какой выходной, Григор? А работать за тебя кто будет? Кто будет ловить карманников, чоккеров, грабителей? Или безопасность жителей города тебя уже не интересует?

– Прошу прощения, сэр. Погорячился, – сказал лейтенант, поднимаясь.

– То-то же. Давай двигай, и жду вечером от тебя отчет.

– Какой?

– По Старым причалам. По работе отпишешься замначу отделения, он уже после обеда будет на службе.

14

В пыльном подвале магазина «Омега», торгующего гравитационными соленоидами и приборами расчета трафика транспортных систем, имелось лишь одно чистое место, которого не касались лапы крыс-бокоходов и окисляющих пластобетон амебных колоний, – место под дюжиной кварцевых ламп и электронных пушек рассеянного фокуса, позволявших герметичной кабине примерно семнадцать минут в сутки находиться вне полей разложения и окисления материалов.

Этого небольшого периода идеального времени хватало, чтобы оператор – уродливый комбинаторный канзас Шенон – успевал перехватывать трафик банковских учреждений половины города, несмотря на то что те использовали практически неперехватываемую систему квантовой связи.

Скопировать данные из канала квантовой связи было невозможно, но только не для Шенона. Он родился с серьезными отклонениями, и даже продвинутая имперская медицина готова была сдаться перед столь страшными мутационными изменениями. Однако кто-то подсказал экспериментальную методику, которую и решили испробовать на обреченном младенце.

Несчастный перенес множество операций, больше необходимых исследователям, чем самому пациенту. Где-то его безжалостно усекали, где-то что-то подшивали, пытались заменить родные коды на биологическую программную коррекцию.

Спустя годы, как и следовало ожидать, это привело к плачевным результатам – жизнедеятельность ослабленного детского организма уже невозможно было поддерживать, и его решили отключить от искусственных функциональных систем, дав всего несколько часов в качестве шанса на чудо.

И это чудо случилось: несчастный выжил, вырос в казенном заведении для инвалидов и приобрел возможности, о которых иные ученые люди даже не слышали.

Но за этим казенным домом присматривала одна из криминальных организаций – в благодарность за участие в становлении личности ее босса.

Босс искренне помогал воспитанникам заведения и от него не ускользнули отчеты о странностях «совсем уже пропащего» молодого канзаса.

И теперь Шенон работал на босса, щедро окупая все потраченные на него деньги.

Одним из его талантов было копирование данных из квантовой связи, не нарушая целостности ее потоков, а также вскрытие кодов, которыми на всякий случай абоненты закрывали пересылаемую информацию.

Не всегда съем информации из сверхсекретных магистралей был необходим для планирования каких-то больших акций вроде взлома хранилища криптовалют или опустошения бункеров с реальными ценными металлами. Основную часть получаемой через Шенона информации босс холдинга «Элеватор» использовал для контроля финансовых организаций, которые платили ему «за охрану», и многократно удивлял их своей осведомленностью, когда обвинял партнеров в «крысятничестве».

В дверь постучали, и босс Эрнандо Ориенти ударил пальцем по клавише пульта мультисканового устройства, позволявшего смотреть сквозь стены.

Силуэт, костный скелет с пластиковой вставкой в некогда простреленной берцовой кости, частота пульса и температура тела – все это обличало его второго помощника, Луиса Конвертера, который приходил к нему с ежедневным докладом.

– Это я – Луис, сэр, – сказал Луис.

– Вижу, – отозвался босс и разблокировал дверь из фасеточной стали.

Эти меры предосторожности были совсем не лишними: примерно раз в полгода главе холдинга «Элеватор» пытались нанести визит киллеры.

Луис прошел к столу босса и сел на стул, который стоял не слишком близко и не слишком далеко от стола – именно там, где должен находиться стул второго помощника.

С одной стороны, помощник был лицом доверенным, но с другой – с того места, где он находился, нельзя было совершить нападение одним прыжком. Требовалось еще перебирать ногами, но тогда включался подрыв пиропатронов, поднимавших перед нападавшим экран из пуленепробиваемой панели.

– Говори, с чем пришел, Луис.

– Сэр, Шенон перехватил очень интересную информацию…

– Продолжай, – кивнул босс.

– Помните Лефлера?

– Как я могу забыть этого мерзавца? Сначала он сыграл покорность, а потом слил куда-то к главным копам всю нашу бухгалтерию. Хотел бы я посмотреть на того, кто не запоминает таких обид, малыш. Странно, что ты задаешь мне такие вопросы.

– Я не хочу вас этим задеть, сэр. У меня всего лишь информация от Шенона.

– И что же это за информация, если ты задаешь мне такие вопросы, сынок?

– Отчеты, сэр. Скучная статистика, но там упоминается одна персона…

– И что же это за персона?

– Мне неловко это говорить, сэр.

– Хватит уже кривляться, Луис, мое терпение не бесконечно.

– Там упоминается Лефлер…

– В каком смысле упоминается?

– Лефлер покупает себе одежду, сэр.

– Лефлер покупает себе одежду? Ты в своем уме, Луис? Из него сделали решето, о чем сообщили все желтые газетенки города. Это было записано в долбаных бумажках долбаного полицейского Управления, и наши копы подтвердили это.

– И тем не менее, сэр. У меня тут в файле вся информация.

И Луис шевельнулся, подняв папку под внимательным взором дюжины замаскированных в стеновых панелях камер. Резких движений здесь делать было нельзя.

– Не нужно, я верю, – сказал босс, делая короткий жест рукой, и по его лицу пробежала тень.

Луис осторожно опустил папку и стал ждать. Он видел, что босс погрузился в тяжелые раздумья, ведь это было сообщение чрезвычайной важности.

– Значит, наш партнер был с нами не до конца честен?

– Видимо, так, сэр.

– Это после стольких-то лет работы?

– Возможно, это какой-то фокус копов, сэр.

– Копов? – босс усмехнулся. – Они у нас такие деньги получают, что смешно представить, что решатся на какой-то фокус.

– Это может быть Имперская Служба Безопасности.

Босс вздохнул. Да, это могла быть ИСБ. Иногда ей удавалось доставлять криминальным структурам немалые неприятности. ИСБ была очень закрытой структурой, и забраться в нее не получалось – все назначения туда подтверждались только из Метрополии.

Кроме того, штат ИСБ в городе был малочисленный, и лишь когда готовились большие операции, перебрасывали достаточно сил из других регионов. Однако, к счастью для босса, из-за тщательности подбора штата ИСБ не располагала достаточными силами, чтобы перекрыть финансовые потоки криминального холдинга Эрнандо Ориенти, да и других боссов тоже. Поэтому они были готовы отдать какой-то кусок «империалам», как их здесь называли, чтобы те, одержав свою локальную победу, отчитались перед начальством и исчезли на какое-то время с территории криминальных холдингов.

15

Второй помощник терпеливо ждал, а босс продолжал раздумывать. Да, ситуация вполне могла оказаться подставной, и тот, от кого он приказал избавиться, теперь был жив и здоров.

Возможно, это была намеренная демонстрация – оскорбление для босса, а может, просчет «империалов» – они сделали работу и, отчитавшись перед начальством, отбыли, бросив временную агентуру на произвол судьбы, оттого те теперь и прокололись.

– Однако помимо ИСБ здесь должен быть замешан и исполнитель, – сказал наконец босс и посмотрел на второго помощника.

– Так точно, сэр.

– Получается… – Босс поерзал в кресле, выбирая более удобное положение, и приводные механизмы настройки застрекотали, предлагая ему множество запомненных ими удобных поз, в которых босс проводил достаточно долгое время. – Получается, что наш исполнитель скинул выдуманный отчет, и мы его оплатили. Журналистам сбросили какое-то дерьмо «империалы», и все закрутилось, так?

– Так точно, сэр. Информационная атмосфера сложилась именно такая, будто дело сделано.

– Что ты предложишь в такой ситуации, Луис?

– Я? Мне… – второй помощник растерялся, ведь это был вопрос для первого помощника Дрейдена, и если он, Луис, ответит на него, то навлечет на себя гнев Дрейдена, а это могло окончиться пулей в оконное стекло квартиры, где жил Луис.

С другой стороны, этот вопрос от босса мог являться проверкой, чтобы разобраться, готов ли Луис подняться на следующую ступеньку.

– Сэр! Я считаю, что исполнитель должен ответить! – заявил Луис, решив рискнуть.

– А если он не виноват?

– Рано или поздно история достигнет ушей наших врагов, сэр, и они сумеют воспользоваться этой информацией. И даже если после проверки исполнитель окажется не виноват, вас все равно объявят мягкотелым и негодным для управления холдингом. Это первый и самый простой ход.

– Согласен с тобой, Луис. Но ты же помнишь, кто наш исполнитель?

– Я… могу произнести его имя вслух?

– Только здесь и только сейчас, Луис…

– Тулло-Ящер.

– Да, Тулло-Ящер, – подтвердил босс и вздохнул. Тулло был давнишним исполнителем и лучшим из всех, кто работал на холдинг. Тулло был не просто лучшим, но феноменальным. У него не подпрыгивала винтовка, не дергался пулемет. Каким-то образом он умел так управлять своим телом и оружием, что все пули летели в «десятку». Даже если их двести восемнадцать, как в стандартном магазине армейского пулемета.

Тулло не зря называли ящером. Его лицо выглядело страшновато – такая морда подошла бы змее или ящерице, но никак не гуманоиду, к которым относились и варвары, и суперколверы, и канзасы с гоберли.

Но это были лишь внешние впечатления – первые, во время редких знакомств заказчиков и исполнителя.

Многие из них желали получить о нем как можно больше информации, однако лишь немногим удавалось узнать что-то сверх того, что он сам о себе рассказывал. А уж о том, что температура его тела не превышала двадцати восьми градусов, не знал никто – Тулло носил специальный тепловой костюм, который при сканировании выдавал стандартную тепловую картинку. Ну а отдельные аномалии – руки или шея – никого особенно не напрягали: подобный «недогрев» встречался у многих представителей гуманоидов.

Тулло жил затворником, задания получал через публичную сеть, оплату – наличными чаками через курьерскую службу, для которой всякий раз выдумывал хитроумные схемы, чтобы никто не мог быстро вычислить место передачи.

Пару раз босс Эрнандо прибегал к шпионским средствам вроде электронных закладок в пачки чаков или сопровождения курьеров целой флотилией микродронов.

Но закладки выгорали от токов высокой частоты, которыми их потчевал Тулло, а флот микродронов вдруг терял связь с базой и ориентацию в пространстве, и дорогостоящие «электронные стрекозы» сыпались на проезжую часть, где их с хрустом размалывали проносившиеся автомобили.

Босс неоднократно встречался с Тулло, когда появлялась особая и дорогостоящая работа, в конце концов он не мог давать такие задания тому, кого никогда не видел, и Тулло понимал, что иногда личных контактов избежать невозможно. Однако он появлялся у резиденции словно из ниоткуда и так же в никуда исчезал, выходя из нее.

По крайней мере, так это видела система наблюдения и безопасности – ее мультидатчики внезапно отключались и пребывали в шоковом состоянии, а когда приходили в себя и перезагружались сохраненными копиями софта с сервера, объект наблюдения был уже далеко.

Казалось, он был неуловим. Да, таковым он и являлся для всех, у кого не было такого оружия, как Шенон.

Шенон не мог видеть и чувствовать Тулло, однако он был на короткой ноге с зашифрованными потоками данных, которые струились по толстым оптическим кабелям, извиваясь, перекодируясь, выходя в твердые копии и дожимаясь в архивных хранилищах.

Шенон видел с помощью сотен тысяч городских датчиков и камер наблюдения, чтобы достаточно оперативно реагировать на все смены обличья Тулло, которые тот предпринимал, чтобы сбить с толку следящие системы.

И театральный грим тут стоял не на первом месте.

Тулло владел искусством перевоплощения в совершенстве – меняя походку и даже, казалось, рост.

Ни один полицейский оператор, отслеживая съемку, не смог бы опознать его, вдруг вышедшего из магазина в виде бойкого гоберли. А потом, проскочив через бар, Тулло вываливался с заднего крыльца пьянчугой-варваром.

Для обычного полицейского оператора вычисление такого мастера было нерешаемой задачей, однако Шенон действовал иначе: он обрабатывал множество информационных каналов слежения, успевая анализировать их все разом, а потому вычислял Тулло, какое бы обличье тот ни принимал.

Также вычислить Тулло могли и полицейские операторы, но лишь спустя время, когда данные были переработаны на серверных мощностях полицейского Управления. И – через неделю. Или через двое суток, если у задачи высокий приоритет. А Шенон делал это мгновенно, поскольку ему помогали вживленные электронные имплантаты.

Так удалось выяснить, где находятся лежки Тулло, квартирой или жильем места его обитания назвать было нельзя.

Когда босс Эрнандо впервые получил видео этих берлог, он был в шоке. Какой смысл получать гонорары в сотни тысяч чаков и прозябать в такой дыре?

Какое-то время Эрнандо даже думал прекратить сотрудничество с Тулло, ведь тот был ему непонятен. Однако другие киллеры были не столь умелы, и привыкший к высококачественным услугам босс был вынужден вернуться к Тулло.

В конце концов сам он почти все детство прожил на свалке упаковочной тары возле одного из складов. И у него имелось несколько нор, куда можно было сбежать от полиции, конкурентов – злобных беспризорников с соседнего склада, но самое главное – от охотников за органами, которые были куда лучше оснащены, чем полиция, и более простимулированы.

Одним словом, босс понял Тулло и принял его образ жизни. На тот момент ему было известно уже о трех десятках временных берлог, в которых Тулло появлялся очень редко.

Кое-что про Тулло знали боссы и других холдингов. Не так много, как Эрнандо, но тоже немало. Тулло брал заказы со всех сторон, и никто не хотел поручать важную работу неизвестно кому. Как-то Эрнандо даже предложил работать лишь на него, пообещав платить столько, сколько Тулло зарабатывает со всех сторон, но тот лишь криво усмехнулся и отклонил это предложение.

Тулло хотел быть свободным, и боссу Эрнандо это тоже было понятно – он был уверен, что киллер от такого предложения откажется. В конце концов он и сам часто ловил себя на мысли, что тоскует о том времени, когда он в лохмотьях и полуголодный обитал в нагромождениях подгнивших ящиков и был абсолютно свободен. Мог сняться со своего места и, отмахав тысячи километров по железной дороге, оказаться в другом городе – где потеплее или где небо выше. Тогда ему все это было важно и он не был отягощен гигантским штатом исполнителей, сотнями тайных счетов с миллиардными накоплениями. Недвижимостью, которую никуда нельзя было подвинуть. Одним словом, иногда босс Эрнандо тосковал о своем голодном, но свободном детстве.